Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность
Шрифт:
Хотя Гитлер сам часто рассказывал, что он «много читал и учился», но почти во всех случаях это были высказывания общего характера, которые не могут служить основой для надежных обобщений. После того как он в 1919 — 21 гг. проштудировал обширную антисемитскую и национал-социалистическую библиотеку мюнхенского национал-социалиста доктора Фридриха Крона, он заявил, например, 29 ноября 1921 г.: «…С 20 до 24 лет я все в большей степени стал увлекаться политикой, причем не столько посещая собрания, сколько основательно изучая экономические" теории, а также всю имевшуюся в то время в распоряжении антисемитскую литературу… Когда мне было 22 года, я с особым рвением набросился на военно-политические труды и во все последующие годы не упускал возможности усиленно заняться общей всемирной историей». Перед этим, как он утверждает в этой же связи, он занимался историей искусства и культуры, архитектурой и политическими проблемами. В соответствии с документально подтвержденными свидетельствами очевидцев, Гитлер уже в последние годы учебы в школе начал самостоятельно изучать специальную литературу, которая по содержанию имела очень мало общего или вообще ничего общего с обязательной школьной программой, а по направлению была далека от официальной школьной политики. В этом удовлетворении своих метафизических потребностей ему уже с 1905 г. приходилось рассчитывать только на себя, поскольку его отец умер в 1903 г., а особо близких отношений с учителями ни в Линце, ни в Штайре он не поддерживал. С 1910 по 1914 гг. он постоянно участвовал в дискуссиях, а начиная с 1919 г. уже навязывал окружающим свою точку зрения практически во всех областях знаний. До 1913 г. он пытался изучать литературу, читал немецких классиков и посещал спектакли по их произведениям в Линце и Вене, увлекался немецкой лирикой. В 15 лет он написал пьесу о «Союзе отлученных от стола и постели», писал стихи,
Гитлер инстинктивно выявлял слабые места своих собеседников и втягивал их в дискуссию именно по этим вопросам и проблемам. Однако он не уклонялся и от бесед с признанными специалистами. Нередко военным, архитекторам и художникам приходилось признавать превосходство или, по крайней мере, равенство своего «коллеги» Гитлера. Большинство из них лишь значительно позднее смогли подняться до его уровня. Ярким примером этого является Альберт Шпеер, который только после своего освобождения из тюрьмы выяснил, что знаком лишь с небольшой частью архитектурных проектов Гитлера. [146]
146
Шпеер в ходе обстоятельной беседы 6.12.1966 г. заявил, что он никогда ничего не знал о ранних годах Гитлера, никогда не читал «Майн кампф» и удивлен тем, что сохранилось так много работ Гитлера (рисунков и эскизов). Часть архитектурных проектов Гитлера он до этого ни разу не видел.
О том, как читал Гитлер, который знал литературу об архитектуре и искусстве, войне и технике зачастую лучше, чем окружавшие его специалисты, рассказывает не только он сам, но и хорошо информированные очевидцы. Обычно он сначала листал книгу сзади наперед, чтобы проверить, стоит ли ее читать. Если приходил к выводу, что стоит, то читал только то, что ему нужно, чтобы подкрепить новыми примерами сложившиеся у него еще в Вене и Мюнхене взгляды. Интенсивно прорабатывал лишь публикации, содержащие факты, которые могут ему впоследствии понадобиться, чтобы выдвинуть их в качестве аргументов. А их запас был велик. Он сам признавался — и это подтверждено свидетелями, — что почти каждый день ранним утром и поздним вечером усиленно работал с книгами.
У него не было систематического образования, и учеба никогда не давалась ему легко. Он с легкостью воспринимал лишь то, что вписывалось в круг его представлений, и отвергал то, что ему не подходило. Его личный врач Тео Морель дал после 1945 г. следующие показания в разделе «Психологический облик»: «Общий уровень развития Гитлера характеризовался отсутствием университетского образования, которое он компенсировал широкими общими познаниями, полученными в результате чтения». Его полученные в ходе самообразования знания и представления были поразительны с точки зрения их объема и глубины проработки литературы. Генерал-полковник Йодль, который в качестве командующего вермахтом почти так же часто общался с Гитлером, как и Морель, и дискутировал с ним в разной обстановке, в том числе и после поражений, заявил незадолго до своей казни в Нюрнберге: «Его знания и интеллект, его ораторские способности и воля в конечном итоге одерживали верх в любом споре». Можно бесспорно доказать, что, еще будучи молодым политиком, Гитлер был знаком не только с дешевой литературой. Так, например, в появившейся в 1924 г. брошюре «Большевизм от Моисея до Ленина. Диалоги с Адольфом Гитлером» его близкий друг Дитрих Эккарт упоминает шесть крупных произведений по еврейскому вопросу, которые были хорошо знакомы Гитлеру. Это «История еврейства» Отто Хаузера, «Евреи и экономическая жизнь» Вернера Зомбарта, «Международный еврей» Генри. Форда, «Еврей, еврейство и оевреивание христианских народов» Гугенота де Муссо (эта книга была в 1920 г. переведена Альфредом Розенбергом на немецкий язык), «Настольная книга по еврейскому вопросу» Теодора Фрича и «Великое заблуждение» Фридриха Делича. Кроме того, Эккарт, чье литературное творчество начиная с 1916 г. было направлено против евреев, цитирует публикации из еврейских газет «Аркивз израэлитс», «Джуиш кроникл» и «Джуиш уорлд», которые в то время уже были известны Гитлеру. [147] «Диалоги», на которые в течение четырех десятков лет никто не обращал внимания, содержат неоднократные ссылки на Ветхий Завет и Талмуд. Это доказывает лишь то, что Гитлер и сам убедительно демонстрировал в публичных выступлениях и частных беседах: поразительное знание Библии и Талмуда. Приведенные же Эккартом цитаты Гитлера из трудов Цицерона, Фомы Аквинского, Лютера, Гёте и Фурье слишком мало говорят о степени его знакомства с источниками, хотя более поздние высказывания Гитлера о Лютере и Гёте, например, дают основания полагать, что он был достаточно хорошо знаком с ними. Можно считать доказанным, что он уже к 1923 г. основательно проштудировал вышедшую в 1883 г. в Инсбруке книгу австрийского еврея Людвига Гумпловича «Расовая борьба» и, возможно, публикацию Жоржа Ваше де Лапужа «Ариец и его социальная роль». Во взглядах Гитлера уже с 1919 г. отчетливо прослеживаются взгляды Лапужа: «Мысль о справедливости — это обман. Не существует ничего, кроме насилия», а также «Раса и нация — это все».
147
Предположение, высказанное Маргарет Плевней, о том, что эти диалоги Эккартом выдуманы и весь текст принадлежит только ему, не выдерживает критики. М. Плевня слишком мало знает о Гитлере, чтобы выносить такие суждения. Уже национал-социалисты утверждали, что сочинение Эккарта — это «вольная фантазия».
Бесспорными ранними источниками пропагандистских успехов Гитлера, поражавших его противников и врагов, его мастерского влияния на массы, которые он презирал, стали «Психология масс» Ле Бона и «Групповое мнение. Очерк о принципах коллективной психологии» Макдугалла.
Знакомство Гитлера уже в 1924 г. с теориями Ратцеля, Хаус-хофера и Маккиндера о жизненном пространстве подтверждают не только его многочисленные высказывания в «Майн кампф», но и аспекты его политики мирового господства и более поздней политики в отношении Японии. Напротив, упоминаемое время от времени изречение Моммзена о евреях как о разрушающем ферменте (например, в «Майн кампф») отнюдь не доказывает, что он действительно знал труды Моммзена. Насколько хорошо он был знаком с Трайчке и Фихте, тоже нельзя однозначно доказать, так же как и невозможно сказать, в какой мере он знал творчество Фридриха Ницше и насколько широко использовал его взгляды в своих теориях. Высказываемое порой мнение, что ему, возможно, понравились только заглавия книг Ницше «Воля к власти» и «По ту сторону добра и зла», которые можно было эффективно использовать, невозможно ни доказать, ни опровергнуть. По данным исследования Сандфосса «Ницше и Гитлер», между ними на первый взгляд существует глубокая взаимосвязь, но Сандфосс подходит к этому вопросу с той позиции, что «мировоззрение» Гитлера не было монокаузальным и не может быть выведено из одного источника, как мог бы ожидать поверхностный наблюдатель. Духовно-идеологические совпадения между Ницше и Гитлером, одинаковый подход к понятиям мести, ненависти, отвращения, честолюбия, ревности, тщеславия, зависти и жестокости, одинаковые высказывания о Боге, душе, христианстве и о людях, а также совпадающие по некоторым пунктам личные мнения, которые нет необходимости приводить здесь, еще не делают Ницше учителем Гитлера, и утверждение Сандфосса, что «вряд ли можно установить, что конкретно Гитлер перенял от Ницше», не нуждается в дальнейших пояснениях.
Йозеф Попп в период с июня 1913 по начало 1914 г. частенько заставал Гитлера за чтением книг Шопенгауэра и Платона. Не подлежит сомнению, что Гитлер среди мыслителей чаще всего называл Шопенгауэра. Он хвалил его книги как образец языка и при случае почти дословно цитировал их по памяти, однако чаще всего не ссылался на то, что эти изречения и формулировки принадлежат Шопенгауэру. Как вспоминал Ганс Франк, Гитлер рассказывал ему, что даже во время первой мировой
Что касается изучения Платона, то такие доказательства и подтверждения отсутствуют. Можно считать, однако, полностью исключенным, что Гитлер вообще не был знаком с Платоном, которого Шопенгауэр очень часто цитирует, «комментирует» и истолковывает его высказывания. Трудно также предположить, что он познакомился с трудами греческого философа только через книги Шопенгауэра и через призму его восприятия. Одни только слова Шопенгауэра в предисловии к первому изданию книги «Мир как воля и представление», что «читателю, познакомившемуся в школе с божественным Платоном», будет значительно проще понять его и следовать за его мыслью, должно было побудить молодого Гитлера хотя бы бегло ознакомиться с учением Платона. Молодой Гитлер считал себя художником, хорошо разбирающимся в литературе и философии. Третий том книги Шопенгауэра «Мир как воля и представление» уже в подзаголовке дает ссылку на идеи Платона об объекте искусства, которые Шопенгауэр тщательно анализирует. Гитлер усвоил аспекты Шопенгауэра о внутренней сущности искусства и его «Замечания об эстетике изобразительного искусства», в которых идеи Платона также играют существенную роль, [148] и часто использовал их, говоря о художественных достижениях, которые отвечали его представлениям.
148
У Шопенгауэра, в частности, говорится: «…Подлинная цель живописи, как и искусства вообще, заключается в облегчении понимания идей (Платона) о сущности этого мира».
Вследствие взглядов Гитлера на природу и его отношения к живописи и архитектуре, которые полностью противоречили Платону, учение этого древнегреческого философа, в котором искусство представляется лишь как второстепенное явление, как подражание и отражение оттенков реально существующей мысли («Тимей», 52 и «Федон», 79), не могло стать для него путеводным. Насколько он действительно был знаком с трудами Платона, выяснить невозможно. Высказывания Гитлера, позволяющие предположить его хотя бы поверхностное знакомство с философией Платона, относятся ко времени после написания и опубликования «Майн кампф». Так, например, 13 декабря 1941 г. он сказал в беседе с гостями за столом: «Дух и душа, разумеется, возвращаются обратно в общее вместилище, как и тело. Тем самым мы удобряем ту почву, из которой возникает новая жизнь». В «Тимее» и «Федоне» Платона эти кратко сформулированные представления Гитлера обосновываются и развиваются. По Платону («Тимей», 42), душа после расставания с телом возвращается в свое «первоначальное состояние», и круговорот жизни («Федон», 70–72) неизбежно подходит к концу, когда заканчивается постоянная смена жизни и смерти. То, что Гитлер называл «почвой, из которой возникает новая жизнь», Платон считал «мировым духом», принципом, который руководит миром, вседвижущей силой, идеальным единством и мировым сознанием («Тимей, 37, 30). Учение Платона о прекрасном Гитлер порой в видоизмененном виде излагал как собственную программу относительно вопросов искусства и школьного образования. Так, 11 ноября 1941 г. он заявил: «Красота должна иметь вечную силу над людьми». А 3 марта 1942 г. он сказал: «Идеалом в период расцвета Греции было воспитание людей в духе прекрасного».
Гитлер старался никогда явно не попадать впросак в беседах на литературные и духовно-исторические темы, если не учитывать его радикальную уверенность в правильности собственных суждений и неприятие неоднозначных точек зрения. Возможно, он боялся, что, несмотря на блестящую память, может ошибиться в названиях источников своих высказываний, а это, по его мнению, могло повредить авторитету.
И в личных письмах Гитлер придерживался того же испытанного рецепта. Так, 20 мая 1931 г. в письме неизвестному адресату, который, очевидно, критиковал его за появление в печати «Мифа XX века» Розенберга, он пишет: «Государственному министру Гёте угодно было писать произведения, которые можно рассматривать как враждебные церкви, и тем не менее он не вступал в конфликт с великим герцогом. То же самое можно сказать и о десятках других писателей, одновременно занимавших политические посты…» Он в описательном плане говорит даже о литературных и мифологических героях. 27 декабря 1943 г. он, например, так охарактеризовал Сталина в беседе с генерал-полковником Цайцлером, явно намекая на Антея: «Не следует думать, что это античный герой, который каждый раз, падая на землю, становится сильнее». Весьма вероятно, что Гитлер хотел, чтобы результаты его изучения литературы воспринимались, исключительно как оригинальные плоды его собственных размышлений, что зачастую и происходило. И в самом деле, анализ политических взаимосвязей, проводимый Гитлером, который в противоположность своим открытым высказываниям имел контрреволюционный и радикально-консервативный склад ума [149] и видел в существовании евреев и в том «истинном знании», которым они располагали, ключ к пониманию истории и политики, был порой настолько оригинальным, что нелегко определить, под чьим влиянием он сделан. Так, например, в «Диалогах» Эккарта Гитлер, ссылаясь на книги Исайи (19, 2–3) и Исхода (12, 38), описывает исход племени Иосифа из Египта под предводительством Моисея как следствие коварного революционного нападения евреев на правящую египетскую верхушку, а самого Моисея характеризует как первого большевистского вождя. Таким же «оригинальным» образом он трактует эти же места из Библии почти 20 лет спустя, 15 мая 1942 г. В это время они представляются ему источником и доказательством утверждений, что «евреи лучше всех на земле переносят неблагоприятный климат» и «подобно паразитам», в отличие от арийцев, моментально приживаются повсюду — от тропиков до Лапландии. По его словам, история из Ветхого Завета бесспорно доказывает, что «евреям не могут повредить ни пребывание в пустыне, ни переход через Красное море».
149
Так, например, он заявлял в «Майн кампф», что Французская революция была подготовлена «демагогами высокого стиля и армией подстрекателей» и что «величайшее революционное преобразование последнего времени — большевистская революция в России» произошла только благодаря «возбуждающей ненависть деятельности больших и малых подстрекателей».
Невозможно не отметить влияния Дитриха Эккарта на духовное и общественное развитие Гитлера вплоть до времени написания «Майн кампф». Ни один из соратников и друзей Гитлера не сыграл такой решающей роли в его становлении. Он честно сознавался, что кое-чему научился у Готтфрида Федера. Но это признание относится ко времени, когда он занимался на антибольшевистских курсах, созданных в 1919 г. командованием 4-й группировки рейхсвера для специально отобранных офицеров, унтер-офицеров и солдат на средства, поступившие из берлинского управления рейхсвера, а также из частных пожертвований. Однако Гитлер никогда не признавался в том, что бывший уже к концу первой мировой войны видным мюнхенским историком Александр фон Мюллер, [150] чьим «учеником» он был некоторое время в 1919 г., также оказал влияние на его исторические представления и на словесные формулировки. И для Гитлера, и для Мюллера важнейшей основой всего происходящего было «краеугольное понятие корня, пассивно сросшегося с почвой». По их мнению, и культурно-исторические события, например просвещение, и люди, и династии имели свои корни в «народной почве», [151] в субстанции, которая их вскармливала. Нарочито «нелитературную» и окрашенную баварским акцентом речь Мюллера, который в первую очередь считал себя человеком писательского труда, Гитлер, который очень любил баварский диалект, охотно копировал не только в выступлениях перед солдатами в 1919 г. в Баварии, но и в своих политических речах.
150
Мюллер, чей отец в 1879 — 80 гг. был секретарем кабинета короля Людовика II, а позднее полицай-президентом Мюнхена и министром Баварии по делам культов, среди своих коллег еще до первой мировой войны считался крупным талантом. В 1910 г. он был членом исторической комиссии, в 1917-м — приват-доцентом, а затем почетным профессором Мюнхенского университета, в 1916 г. — внештатным, а с 1923 г. штатным членом комиссии по изучению истории Баварии. С 1928 по 1936 г. он был действительным членом Баварской академии наук, а с 1936 по 1944 г. ее президентом. Список его публикаций вплоть до 1964 г. чрезвычайно обширен. С 1928 г. Мюллер руководил кафедрой истории средних веков, нового времени и истории Баварии в Мюнхенском университете. После 1933 г. Гитлер предложил ему пост министра культуры рейха. После недолгого размышления Мюллер отклонил это предложение.
151
Так, например, Мюллер писал в 1932 г.: «Любая органическая жизнь, в том числе и жизнь народов, укореняется в земле и тем самым привязывается к определенным естественным границам». В 1933 г. он требовал: «…Вся жизнь нашего народа вместе со всеми его ошибками должна быть обновлена до самой сердцевины, до самых глубоких корней».