Адонис Индиго
Шрифт:
Помнится случай… Лет десять назад удумало Министерство охраны природы пересчитать, что растет в местах хубсугульских исконных наших, какой-такой зверь бродит-ходит по ним… Приперли сюда толпу балбесов со спальными мешками, котелками, фотоаппаратами и блокнотами, выпросили у нас проводника – дали мы им бурята из северных… И что ты думаешь? За неделю один с утесов оборвался, одного медведь наполовину сожрал, двое бесследно сгинули… Обратно летели как угорелые… До сих пор желающих повторить не видно…
Или вот недавнее: пришло в голову одной шишке из налогового управления пересчитать стада наши – налогом хитрым обложить хотел монголов: наверное,
Старый монгол легко встал, упреждающе поднял ладонь – «сиди» – в сторону посунувшегося встать сына, подошел к выходу, отдернул полог, прислушался. Повернул голову, сказал:
– Кочевники начинают сгонять стада на ночь. Ты утомлен? Мы можем договорить завтра…
– Я не устал, отец. Ты никогда не говорил так со мной. Да и не до усталости нам сейчас…
Оюунгэрэл опустил полог, вернулся, сел, подлил свежего чаю обоим.
– Здесь ты неправ. Усталый мозг не может родить мысль. Есть способы для быстрого отдыха, узнаешь… Раз ты готов, продолжу. Расскажу историю, которая несет ответ на главный вопрос: вывоз из страны.
III
Случилось это лет пятнадцать назад, в начале июня…
Ко мне обратился глава Мурэнской администрации, сказал, что Правительство по ходатайству российских властей просит оказать содействие какому-то их профессору в проведении опытов в районе гор восточного прихубсугулья; и этот ученый хочет встретиться со мной. Мне сие не очень понравилось, но, тем не менее, согласие на встречу я дал…
Встреча состоялась через несколько дней в моей юрте. Начал я ее осторожно и в высшей степени сдержанно, а закончилось тем, что мы проговорили весь день и расстались друзьями… Профессор оказался человеком старой закваски, лет пятидесяти пяти, высоким, нескладным, в очках и с небольшой бородкой. Он был интеллигентен, вежлив, честен, с чувством собственного достоинства и принципами – если бы это было не так, я сумел бы определить… Говорил негромко, взвешенно и уважительно, был знаком с нашими обычаями. Переводил брат твой Мэргэн. Звали пришлого Аркадий. Вот, вкратце, наш с ним разговор.
Из юрты выпорхнула тринадцатилетняя Алтантуяа, обратилась к ожидавшему русскому:
– Отец ждет Вас, уважаемый, входите.
Гость поклонился, сложился почти вдвое, широко шагнул в проем входа, стараясь не наступить на порог. Алтантуяа опустила полог; стоявшие вполукруг монголы уважительно заулыбались.
Оюунгэрэл встал навстречу, протянул обе руки. Гость с чувством ответил двуруким пожатием, проговорил:
– Спасибо, Оюунгэрэл-гуай, за то, что согласились говорить со мной. Хотя, подозреваю, мой визит не доставляет Вам большой радости…
Мэргэн переводил.
– Монголы всегда рады гостям,– правая рука старейшины прочертила в воздухе изящную дугу, указала вошедшему его место.– Садитесь и выпейте с дороги чаю; Вам какой больше по вкусу?
– Если можно, с козьим молоком. Меня таким угощали буряты на Байкале.
– Конечно. Алтантуяа!..– хозяин внимательно посмотрел на гостя.– Байкал – великое озеро, величавее нашего Хубсугула…
– Да, он больше размером и глубже, но по всем признакам Байкал и Хубсугул – озера-братья.
– Это так. Скажите, как мне Вас называть, расскажите
– Полное мое имя Аркадий Леонтьевич Барадовский. Зовите просто Аркадий, можно Аркаша – как удобнее произносить. В недалеком прошлом я был профессором кафедры гидрологии одного из московских институтов; последние три года работаю старшим научным сотрудником в подмосковном секретном научно-исследовательском центре. Занимаюсь направлениями гидроакустики и гидролокации для нужд военных, иногда преподаю…
– Вы по доброй воле стали работать на военное ведомство?
– Да. Когда мне предложили, я с радостью согласился. Причина тому – возможность заниматься любимым делом… Военные обещали неограниченное финансирование; академическая же наука была попросту нищая: мне приходилось на проведение опытов тратить собственные – весьма небольшие – средства, и все равно этого катастрофически не хватало. Наверное, поэтому от меня ушла жена…
Через некоторое время стало понятно, что я совершил ошибку: работы и в самом деле хорошо финансировались, но велись под постоянным жестким давлением со стороны военных чинов; сводила с ума куча всяких бесед, тестов, инструкций и прочих касающихся обеспечения секретности атрибутов. Начальство и слышать ничего не хотело о недопустимости практического использования недодуманных и недоиспытанных научных разработок. Военные неукоснительно придерживались принципа: сегодня – деньги, завтра – результат. Я написал заявление с просьбой о переходе обратно в академическую науку; но мне пригрозили, что если я не выброшу из головы такие мысли, мной займутся люди, умеющие создавать большие неприятности; и что у меня нет иного выхода, как продолжать работать здесь. Хотя, думаю, выход есть всегда … Я рассказал все это, уважаемый Оюунгэрэл, потому что доверяю Вам и не хочу омрачить Ваше мнение о себе неискренностью и недосказанностью…
Видавший всякое на своем веку сильный душой и мудрый умом старый монгол неотрывно смотрел в глаза гостя.
– Благодарю за откровенность, но на что она мне? Ты, Аркадий, хочешь, чтобы я помог русским военным? Скажи ясно; твой приезд связан с их интересами?
Ученый ссутулился, помешал палочкой чай, поднял на хозяина усталый и спокойный взгляд. Во взгляде читалось что-то возвышенное и в то же время обреченное от безнадежности задуманного предприятия…
– И да, и нет… Точнее, официально – да, фактически – нет. Я преследую интересы науки… Может оказаться большим делом… Военнные от меня ничего не получат, но не получат грамотно, чтобы у них надолго – лучше навсегда – пропал интерес к данному вопросу… Если меня готовы выслушать, я расскажу, о чем идет речь.
– Я выслушаю тебя, Аркадий, но – после того, как отобедаешь со мной и моей семьей,– старейшина положил руку на плечо Мэргэна.– Скажи, сынок, матери и сестре: пусть зовут всех в мою юрту и накрывают к обеду.
Обедали своей семьей, но без внуков: во главе стола – Оюунгэрэл, по правую руку – гость, вокруг стола – Цэцэгжаргал, Октай и Мэргэн с женами. У очага хозяйничала младшая Алтантуяа; еду подавала Цэцэгжаргал. Наранбаатар был в отъезде – сдавал сессию в России. Обедали просто, но сытно: чай на любой вкус, похлебка из домашней лапши, баранина. Гостю подали баранью лопатку с большим куском мяса. Аркадий Леонтьевич отделил кусок для себя, остальное положил посреди стола, ближе к хозяину. Сидящие монголы одобрительно переглянулись.