Адора
Шрифт:
— Ты очень одинока, Адора? Феодора не знала, что ответить:
— У меня есть родители, мои учителя, любимые книги…
— У тебя нет друзей? Бедная маленькая принцесса. Она резко выдернула руку.
— Я не нуждаюсь ни в чьей жалости, особенно в твоей! — выкрикнула она.
Они опять замолчали. Луна освещала сад серебряным светом, и было что-то таинственное в том, как лунный свет играл на темных стволах деревьев и золотистых персиках на ветвях.
Мурад посмотрел Феодоре в лицо, из ее прекрасных глаз текли слезы.
— Ты не поняла меня,
— Да, но я принцесса Византии. Я носила этот титул еще до того, как отец стал императором. Этим браком я принесла огромную пользу своей семье и своей стране. Я поступила так, как должна была поступить верная дочь и истинная христианка.
— Я понимаю, что тобой двигал долг, но рассуждаешь ты сейчас, как дитя. Если б ты знала, что такое любовь, ты никогда не стала бы так говорить.
— Но моя семья очень любит меня и…
— Они?! — прервал Феодору Мурад. — Твой отец продал тебя старику за возможность получить войска, для того чтобы захватить императорский престол, который ему не принадлежал. Он дал твоей сестре в мужья молодого императора, которого, как говорят, она превратила в слугу — он у нее на побегушках. Знаешь ли ты, что она уже родила первого ребенка — сына? А сейчас науськивает своего безвольного муженька объявить «священную войну»с неверными, то есть с нами — с моим отцом и твоим мужем. И после всего этого ты будешь утверждать, что твоя семья любит тебя! Все члены твоей семьи, кроме тебя, наслаждаются жизнью, а ты медленно увядаешь в монастыре. Любовные приключения твоей другой сестры — Софьи — были причиной нескольких громких скандалов в Константинополе. Про твое же существование многие забыли. Кстати, когда ты последний раз получала письма от родственников?
Феодора молчала, ей нечего было ответить.
— Вот видишь, ты молчишь. Они принесли тебя в жертву ради собственного благополучия, а ты говоришь, что они любят тебя.
— Мой отец сделал то, что нужно было сделать для благоденствия империи! Он очень любил и любит меня, но он в первую очередь политик. Что касается моей сестры Софьи, то она уже была взрослой женщиной, когда я еще носила детские платьица. Я почти не знаю ее. А Елена, она всегда издевалась надо мной, и от нее мне ничего не надо. — Внезапно голос Феодоры сорвался и задрожал. — Моя мать часто пишет мне. То, что ты сейчас сказал, я уже знала. Даже совсем недавние события. Погиб мой старший брат Иоанн, и мать сразу же написала мне об этом. Я не могу тебе доказать, но ты не прав, мои родственники любят меня.
— Пойми, Адора, ты ничего не знаешь о любви. — Мурад говорил очень ласково, стараясь ее не обидеть. — Ты просто по-детски помнишь свою семью и любишь свои воспоминания. — На его лице опять заиграла улыбка, полунасмешливая, полунежная. — Если хочешь, я буду любить тебя.
Феодоре почему-то показалось, что Мурад оскорбил ее. Ей было больно
— Ты не имеешь права! Я — жена твоего отца, — сказала она в ответ на его последнюю фразу.
— Ты говоришь так, будто я прямо сейчас собираюсь лишить тебя невинности. Так вот, я не собираюсь этого делать. — Мурад говорил почти смеясь. — Я знаю тысячу других способов.
Он привлек Адору к себе и, несмотря на ее сопротивление, поцеловал.
— Твой отец… — начала было Адора. Но Мурад прервал ее:
— Отец даже не вспоминает о тебе. Когда он умрет, я стану султаном и завоюю для тебя Византию. А сейчас я постараюсь научить тебя искусству любви.
Мурад еще раз поцеловал Феодору в губы. Она уже не могла сопротивляться, сердце ее бешено стучало и готово было выскочить из груди. Поцелуй был очень долгим, и Адора ощущала, как с каждой секундой ее все больше и больше накрывает волна наслаждения. С удивлением она почувствовала, как набухли ее груди — до боли в сосках. Внезапно рука Мурада начала ласкать их. Дыхание Адоры стало чаще, а сознание словно отключилось, и, заговорив, она даже удивилась звучанию собственного голоса.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она срывающимся голосом.
— Потому что хочу тебя, — ответил Мурад, и Феодора услышала, как задрожал его голос.
Он покрывал поцелуями ее лицо, шею, руки, грудь — Феодора ничего не соображала, она полностью отдалась во власть охвативших ее тело новых ощущений.
Отстранившись, Мурад посмотрел на Феодору. Глаза ее были закрыты, платье так туго обтягивало грудь, что напряженные соски под тонким шелком казались двумя маленькими ростками. Вдоволь насладившись видом возбужденной Феодоры, Мурад опять начал ее ласкать.
Он никогда не встречал таких женщин, как она, — девственных не только телом, но и душой. Все женщины, что до этого были у Мурада, обладали уже развращенной душой. Все — даже девственницы. «Она должна стать моей!»— пронеслось у него в голове. В этот момент Феодора открыла глаза.
— Тебе понравилось? — спросил Мурад. — Считай, я дал тебе первый урок. Правда, я очень хотел, чтоб ты поцеловала меня, а ты так и не решилась.
Феодору разозлили бесцеремонные слова Мурада и то, каким тоном он их произнес.
— Нет, не понравилось! Ненавижу тебя! Запрещаю тебе прикасаться ко мне! — Злость нахлынула на Феодору так внезапно и сильно, что она даже не проговорила, а прошипела эти слова.
Но Мурад никак не прореагировал на эту вспышку. Он просто улыбался ей своими черными глазами.
— Завтра ночью мы продолжим наши занятия, — спокойно сказал он.
— Завтра ночью?! А больше ты ничего не хочешь? Я не приду сюда больше никогда. Не хочу тебя видеть!
— Адора, милая моя, это судьба, что мы встретились. Ты должна прийти, а если не придешь, тогда я сам приду к тебе, прямо в твой дом в монастыре.