Адская ширма
Шрифт:
— Может, она рассердилась на вас за то, что вы отвергли ее предложение?
Кодзиро кивнул.
— Такое вполне могло быть. Я тогда сказал ей кое-что, о чем теперь сожалею, но ведь я только хотел призвать ее к здравомыслию.
— Как вы думаете, могла она найти себе другою любовника?
Он покачал головой.
— Мне тоже это было интересно, но я не представляю, как она могла бы это сделать. Мой брат не устраивал в доме увеселений, к нему приходили только клиенты, которые никогда не видели его жены.
—
Кодзиро беспомощно покачал головой.
— О ее жизни в отчем доме мне известно лишь то, что говорила она сама или мой брат. Знаю, что отец ее какой-то ученый, удалившийся на покой. После смерти жены он переехал в Кохату. Нобуко выросла в деревне, но получила от отца хорошее воспитание. Из ее слов я понял, что в ее жизни было место увеселениям. Они отмечали все праздники, приглашали певцов и музыкантов; отец разрешал ей заниматься верховой ездой и брал ее с собой на охоту. Вот почему мне всегда казалось, что она должна ужасно скучать в доме моего брата.
Акитада в задумчивости подергал себя за мочку уха.
— Но столицу-то ваш брат, должно быть, показал ей? Наверняка брал ее с собой на верховые прогулки при дворе или на всевозможные празднества и представления в монастырях?
— Нет. В молодости он увлекался театром, но потом счел подобные развлечения непозволительными для человека с его положением и жену свою никуда не брал. Как я понимаю, ей предназначалось рожать детей и вести спокойную семейную жизнь. — Он слегка покраснел.
— В монастыре, где она погибла, были какие-то актеры. Некая труппа Уэмона. Возможно, здесь нет никакой связи, но я знал об этом увлечении вашего брата, и вот теперь вы говорите мне, что ваша невестка, оказывается, тоже могла быть знакома с такими актерами.
Кодзиро выглядел растерянным.
— Я их не видел и ничего об этом не знаю.
В коридоре за дверью послышались шаги и голоса, потом — скрежет ключа в замке. Дверь открылась, и в темницу вошел Кобэ. Кодзиро встал, губы его были плотно сжаты, на лице никакого выражения.
Кобэ кивнул ему и повернулся к Акитаде:
— Мне сказали, что вы здесь. Кодзиро уже знает?
— Я сказал ему только то, что знаю сам. Так что же донесение? Оказалось верным?
— Боюсь, что да. Мне очень жаль, Кодзиро. Ваш брат был найден забитым до смерти неподалеку от южной дороги. Примите мои соболезнования.
Арестант потупился, разглядывая собственные руки в кандалах. Он сжимал их так крепко, что даже побелели костяшки пальцев.
— Благодарю вас, господин начальник полиции, — сказал он ровным, безразличным тоном. — Могу только надеяться, что не мой арест и заключение в тюрьму заставили моего бедного брата пуститься в это ужасное путешествие. — Он поморщился, потом посмотрел на Кобэ: — Надо понимать, вы не собираетесь выпустить меня отсюда, чтобы я нашел этих ублюдков,
— Вы же знаете, что я не могу этого сделать. Обвинение в убийстве с вас пока еще не снято.
В разговор вмешался Акитада:
— А по-моему, совершенно очевидно, что это сделал не Кодзиро, а кто-то еще. Разве теперь, когда убит Нагаока, а Кодзиро определенно не мог этого совершить, не ясно, что эти два убийства связаны?
— С какой стати? В конце концов, Нагаока имел при себе деньги, которые теперь исчезли. Не исключено, что на него напали разбойники.
Акитада вздохнул и поднялся. Предположение Кобэ и впрямь звучало правдоподобно.
— А почему вы так быстро вернулись? — спросил он.
— Я встретил своего помощника у городских ворот. Он как раз занимался доставкой тела. Надо полагать, вы хотели бы взглянуть на него собственными глазами?
— Да. — Акитада повернулся к Кодзиро. — Я обещаю вам сделать все, чтобы найти виновного. Я очень хорошо относился к вашему брату. Он был настоящий знаток своего дела и питал к вам большую привязанность.
Кодзиро с трудом встал на ноги.
— Да, знаю. Спасибо, — сказал он и поклонился.
Акитада и Кобэ пересекли тюремный двор и направились в ту самую крохотную постройку, где еще месяц назад находилось тело жены Нагаоки.
Нагаока даже лежал на том же самом месте. Он также пострадал от чудовищных ранений в голову, но его тонкие, заостренные черты оказались нетронуты и выглядели на удивление благородными на этом смертном ложе. Одет он был именно так, как описывал слуга, но было что-то странное в его позе. Акитада некоторое время изучал тело, пока наконец не сообразил, что его так беспокоит.
— У него что, сломаны ноги?
Кобэ удивленно посмотрел на него, потом наклонился и пощупал одну ногу.
— Нет.
Дверь у них за спиной отворилась, и в помещение вошел тюремный врач Масаёси, специалист по вскрытиям.
— Ну что, новое дельце? — Он прошел вперед и изумленно уставился на Акитаду: — Опять вы? У вас что же, привычка навещать покойников?
— У вас тоже, как я вижу, выдался удачный денек. — Акитада сухо поклонился, получив в ответ от доктора такой же небрежный, грубый поклон. Акитада сразу же перешел к делу: — Что у этого человека с ногами?
Масаёси оглядел тело и пощупал одну из ног, потом ехидно усмехнулся:
— Все шуточки шутите, любезный господин? Простите, но они у вас какие-то детские.
Акитада удивленно посмотрел на него, потом покраснел от обиды. Сдерживая гнев, он подошел к телу и сдернул один сапог. Ничего особенного он там не увидел, просто сапоги были надеты не на ту ногу. Он выжидательно смотрел на Масаёси, пока тот не понял, что это была вовсе не шутка, а ошибка. Масаёси насмешливо изогнул брови.