Адская война
Шрифт:
— Но…
— Вспомните, что процессия отправится в сорок пять минут первого в церковь св. Иакова. А вы еще в постели. Что с вами, милейший?
— Это вина вчерашнего банкета, — говорит Пижон, подсмеиваясь.
— Но…
— Ну, теперь, раз вы проснулись, одевайтесь поскорее. Мы подождем вас; только и вы поторопитесь.
— Да что с вами? — с беспокойством спрашивает Пижон. — Какие у вас странные глаза…
Глаза! Каким образом тень Пижона может видеть у моей тени глаза, когда они у меня вырваны?
— Воды! —
Прежде всего я смачиваю себе голову. Невозможно ошибиться: это череп, настоящий череп, даже очень твердый череп, а вовсе не тень его. И глаза тоже — целехоньки! Откуда же они взялись, как могли они вернуться на свое место? Ведь мопсы их счавкали… я слышал.
Неразрешимая проблема! Ну, как бы то ни было, раз у меня все на месте, надо этим пользоваться.
— Итак, я спасен? — говорю я, горячо пожимая руки моим друзьям.
Они отвечают недоумевающими взглядами.
— И вы, мой дорогой Пижон? Я вижу, у вас наросла новая кожа… И мисс Ада? Как она-то спаслась, г. Вандеркуйп?
Но я замечаю, что чем дальше в лес, тем больше дров. Друзья мои переглядываются не только с недоумением, но и как будто с испугом. Я говорю г. Вандеркуйпу, что странный сон сбил меня с толку, что я сейчас оправлюсь и через четверть часа буду готов. Он уходит.
— Теперь, дружище, потолкуем. Через пять минут китаец приготовит мне ванну, а пока попытаемся выяснить положение. Во-первых, где мы?
— В Гааге, в отделе «Всемирного Соглашения».
— Какое сегодня число?
— Вон отрывной календарь на стене. Читайте сами:
21 сентября…
— 1937 года, — доканчиваю я.
— Виноват, вы перескочили через тридцать лет. Зачем так торопиться?
— Милейший, это вы отстали. Посмотрите сами 1937…
— 1907!
— 1937!
— Виноват, 1907!
— Виноват, 1937. Снимите, посмотрите поближе; вы, очевидно, близоруки.
Пижон снял календарь. Чернильная клякса над цифрой 0 придает ей вид 3. Но вблизи не остается сомнений: напечатано 1907.
Я признаю свою ошибку. Очевидно, мое зрение все-таки пострадало от грубых пальцев палача.
— Итак, у нас 21 сентября 1907 года…
— 22 сентября 1907 года, — поправил Пижон. — Это вчерашний листок; Ванг еще не успел оторвать его.
— Хорошо, будь по-вашему. Мы в Гааге, в отделе г. Вандеркуйпа, дочь которого сегодня венчается с поручиком Дэвисом, — это все верно, и вы уверены, что так оно и есть?
— Совершенно уверен.
— Хорошо… Не обращайте внимания на нелепость моих вопросов, если они нелепы — помогите мне добиться толку. Как мы попали в Гаагу?
— В качестве корреспондентов на конференцию мира, как и другие наши собратья по перу. Мы прибыли сюда 25 августа, поселились вместе и остались здесь на день после закрытия конференции, состоявшегося вчера…
— Ага! Я начинаю собираться с мыслями. Значит, инцидент за
— Никаких инцидентов за десертом не было и никто никому не объявлял войну. Конференция закончилась великолепным банкетом, затянувшимся далеко за полночь; вина были превосходные и пары их, я вижу, прошли для вас не совсем бесследно. Вы, вероятно, видели сон, от которого еще не можете отделаться…
— Вы думаете?
— Иначе нельзя объяснить ваши слова…
— Разве они так нелепы?
— Есть грех…
— Значит, инцидента не было? Войны нет? А аэрокар «2000 года».
— Что?
— Аэрокар нашей газеты «2000-го Года»? Ведь мы же вместе летели на нем и мисс Ада с нами, после пожара Гааги…
— Пощадите! Какой «2000 год»? Такой и газеты нет — все это вам приснилось. Вспомните: вы здесь от «Petit Journal», а я от «Фигаро»…
Это был как бы внезапный проблеск света. В первый раз после долгого кошмара я вернулся к действительности.
Ванг объявил, что ванна готова, и я отправился в туалет, где холодный душ совершенно освежил меня. Я продолжал разговаривать с Пижоном через тонкую перегородку.
— Ах! Если бы вы знали, какие необычные видения преследовали меня в эту ночь, — говорил я. — В свободное время я расскажу вам…
Пижон лучший из моих товарищей; добрейший и милейший малый, всегда готовый балагурить и плесть небылицы, но трезвый и точный в своих корреспонденциях. Мы часто путешествуем с ним вместе, естественно, что он сыграл такую видную роль в моем сне.
Через четверть часа я был готов и мы спустились вниз, а залу, где уже собрались приглашенные.
С какой радостью увидел я очаровательную мисс Аду и ее жениха. Как сердечно пожимал я им руки, рассыпаясь в пожеланиях счастья. Они были видимо тронуты, но и как будто немножко смущены моим волнением.
— Как они могут оставаться спокойными после таких ужасов? — подумал я — Шутка сказать: умереть от холеры, сгореть на костре…
Да что же я? Ведь это было во сне!..
Началась суматоха; брачная процессия отправлялась в церковь, все вышли из залы, стали рассаживаться по экипажам.
Я влез в открытое ландо и невольно отшатнулся. Передо мной, на передней скамейке сидели, дружески беседуя, Джим Кеог и Вами.
Но я быстро сообразил, в чем дело. Это были американский уполномоченный коммодор Клейтон и японский делегат г. Цукуба, с которыми я познакомился на конференции.
Но какое сходство! Я положительно чувствовал себя не в своей тарелке, вспоминая известные уже читателю события, в которых эти лица играли такую деятельную и трагическую роль.
В церкви, пока совершался венчальный обряд, я переживал мысленно события моего фантастического сна… Я видел мисс Аду в гондоле «Южного», на палубе «Кракатау», когда она отправлялась на поиски своего Томми…