Адские чары
Шрифт:
Когда я открыл глаза, полуживая от страха Катерина неистово трясла меня.
— Слава Богу, Онни, ты очнулся, а я уж считала, что ты помер. Что мы с тобой наделали!.. Мы уснули, а ведь мать нам строго приказывала не дремать и сторожить подполицу, чтобы она не поднималась. Теперь, гляди, она открыта. Рядом же в комнате — гробовая тишина. Мать не отвечает, а петухи давно пропели. Страшно!
Я кинулся к двери и пробовал её открыть, но она не поддавалась, точно была заперта изнутри на крючок. Мы выбежали во двор, и я открыл окно, которое никогда не запиралось на задвижку. Когда
Тенгрен задрожал и от волнения не мог говорить, но наконец успокоился и продолжал:
— Мать лежала, растянувшись на полу, а в комнате всё было перевёрнуто, что называется, вверх дном. Тут я испугался, как бы нас не обвинили в убийстве, и побежал звать сторожа, городового и ещё прихватил двух свидетелей. Мы выломали дверь и увидели что-то ужасное.
Престол, свечи, горшки, всё оказалось перевёрнутым и разломанным, ковёр был изодран, платье на матери сожжено, и она лежала голая, с переломанной спиной и свёрнутой назад головой; а самое ужасное — она была пригвождена к полу чугунным крестом, который прошёл насквозь…
— Уж, дорогой барин, выдайте нам обещанные деньги, потому, ведь мать честно исполнила своё обещание и даже жизни лишилась, чтобы Вам услужить… А мы завтра хотим домой ехать, — закончил финн, вытирая слёзы.
Не говоря ни слова, маркиз отпер шкаф, вынул деньги и отдал их Тенгрену, после чего тот ушёл. Все трое с отчаянием глядели друг на друга; особенно была убита Кира.
Что же теперь будет с ней, когда и колдунья умерла?
Лишь на следующий день, когда прошёл первый испуг, решено было навести справки, не наврал ли чухонец. Но оказалось, что он сказал правду, и всё Волково кладбище говорит про колдунью, удавленную чёртом.
Даже в одном из болтливых столичных листков промелькнула впоследствии заметка про загадочную смерть какой-то подозрительной женщины, слывшей колдуньей.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Вслед за катастрофой с Малейнен снова настало тяжёлое время для семьи. Кира потеряла всякую надежду избавиться когда-либо от своего мучителя, присутствие которого она ежеминутно чувствовала. Затем получено было известие, что в ночь ужасной смерти колдуньи Настю нашли в постели мёртвой. Хотя врач и определил разрыв сердца, но Кира была другого мнения.
Этот новый удар поверг её в отчаяние, которое перешло затем в меланхолию и внушило близким тревожное опасение за её рассудок и жизнь.
Все эти события завершили переворот в мировоззрении маркиза. Материалист по убеждению, скептик и повеса, он до сих пор твёрдо был уверен, что всякий разумный человек сам устраивает свой рай на земле. И вдруг он почувствовал, что потерял почву под ногами.
Перед ним раскрылся иной мир с его мрачными тайнами, неведомыми законами и силами; загробное существование человеческого «Я» обнаружилось с такой ясностью, что сомневаться, а тем более отрицать его уже стало невозможно.
Маркиз был человеком умным и развитым, которого гангрена общественного растления, эгоизма и скудоумия сбила столку, а не оскотинила.
Придя к убеждению, что за пределами невидимого мира существует ещё нечто,
По мере того, как перед ним раскрывался неизвестный дотоле мир, который был невидим грубому человеческому глазу, полный жизни, деятельности и страдания, любви и ненависти, благодарности и мести, по мере того, как новым светом озарились загробные тайны и ответственность души, а вместе с тем, намечались неизменные законы, управляющие судьбами людей, — ему становилось стыдно за своё прошлое и страшно перед той участью, которая ожидала его при наступлении неизбежного момента возвращения в мир иной.
Естественным следствием этого нового миросозерцания и настроения явился строгий суд над самим собой, а затем созрело решение начать жизнь по-новому.
В первый раз за пятнадцать лет он причащался и молился. Свой союз с Кирой он считал теперь предначертанием судьбы, которую следовало терпеливо нести; любовь к молодой жене всё же изменила свой характер, облагородилась и прониклась глубокой жалостью.
Получи Кира не столь поверхностное воспитание, а более проникнутое истинным религиозным чувством, она не бросилась бы за ловлей мужа к колдунье.
Так проходила зима. Со страхом и тревогой замечал маркиз быстрое угасание Киры и её отчаяние. Наконец, как-то она снова предложила мужу освободиться от неё и начать развод.
— Нет, Кира, я тебя люблю и не оставлю никогда, — твёрдо ответил он. — Однако позволь тебе заметить, что предаваться угнетающему тебя отчаянию или ни к чему не ведущему возмущению, ты только усугубляешь тяжесть ниспосланного нам испытания. Крест, который мы несём, вполне заслужен. Я своей прежней разгульной жизнью и ты своим безрассудным поступком навлекли на себя злополучные злые силы, которые окружают нас. Молись, вместо того, чтобы отчаиваться, и милосердный Бог пошлёт нам своё спасение там, где мы меньше всего ожидаем.
— Настя тоже молилась, даже посвятила себя Богу; а, тем не менее, все-таки погибла, — прошептала Кира.
— Она пала жертвой сил, законы и действия нам неизвестны, а ты пережила эту страшную ночь, значит, что-то воспротивилось той злой силе, которая уже душила тебя. За последнее время я изучал эти вопросы и, полагаю, узнал, что именно спасло тебя. Но я желал бы и тебя посвятить в это интересное знание; а если ты согласна разделить мой труд, то я могу прочесть, или мы совместно будем читать сочинения по этим вопросам. Тогда ты лучше поймёшь, жертвой каких злобных сил ты стала и будешь в состоянии сознательно искать пути к спасению.
С этого дня Кира стала принимать участие в занятиях мужа, пробудившийся в ней интерес к странным и страшным тайнам оккультного мира рассеивал отчасти её мрачное сомнение.
В конце концов маркиз получил известие о смерти тётки, оставившей ему значительное, но крайне запутанное наследство, и, по мнению поверенного Керведека, его присутствие в Париже было необходимо.
Приходилось ехать, а Кира решила провести это время на юге России, в женском монастыре, где её родственница была монахиней.