Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса
Шрифт:
7
— Ладно, сделаем, — обещал Бенито Бастинде, разузнав о потерянном ею любовнике всё, что считал полезным. — Если жив, то найдём живого, если мёртв, определим обстоятельства… Но, как будто, вам человека мало. Нужен ещё предмет? Расскажите-ка мне о нём, госпожа Бастинда. Что за вещь, откуда пришла, куда делась, по-вашему. Кто бы мог желать этой штукою завладеть?
— Да предмет-то… Вместе с Квентином он пропал.
Вот как! Значит, отдельно искать его не придётся.
— Украшение?
— Не совсем. Ксеноартефакт. Выглядел
— Где он браслет достал?
— У своих, вроде, выменял. Где-то там, в Зеоне.
— А зачем?
— Мне хотел подарить.
— Не успел?
Мэри Бастинда нахмурилась и кивнула.
— А что тот браслет умел? В смысле, кроме свечения.
Но и тут внятного ответа собеседница найти не смогла:
— Вроде, можно в сексе использовать, но это не точно. И как именно, увы, не скажу. Квентин был особый оригинал и любил говорить загадками. Я велела ему отвечать, но негодник что делал: доводил меня до оргазма. Тут я и расспросы уже прекращала — как-то не до них...
— Он дразнил вас?
— Очень дразнил! Мне в нём это и нравилось.
— А чего он хотел от вас? В смысле, за браслет.
— Только меня… — Мэри Бастинда давно уже не вспоминала о собственном теле, но тут вдруг опомнилась и оба соска высунула. Будто выдержать не могла, что они не под взглядом.
Как управлялась красотка со своим телом? Ненамеренно-машинально, или с особой целью — могло быть и так, и так. Но Родригес решил безошибочно: грудь есть знак препинания. Он свидетельствует о том, что аудиенцию пора завершать.
8
Выйдя от начальницы Свободного Содома в коридор, где под присмотром доктора Хойла оставлял моноцикл, Родригес отметил, что доктор уже ушёл, но моноцикл остался — под присмотром человечка попроще, в одежонке из фетишистского гардероба, явно подчёркивающего рабский статус.
— Ты кто? — строго его спросил.
— Раб Джон, — поклонился тот.
— Сторожишь?
— Сторожу, мой господин.
— Ладно, Джон… — Бенито уж начал прикидывать ближайшую пару дел.
— С вашего позволения, всё-таки «раб Джон», — поправил его раб Джон. Ишь ведь какой: не поступился ни дюймом высокого статуса.
— Ладно, раб Джон. Ты, пожалуй, посторожи ещё здесь моё транспортное средство, пока я не вернусь… — Бенито снова задумался.
Да, ну вроде, всё верно. Если вести опрос агитаторов-сектантов у въездных содомских ворот, моноцикл его будет сковывать, а к тому же и намекать собеседнику на скорый отъезд. В этом смысле оставить его у парадных покоев Бастинды — самое то.
Но, с другой стороны, возвращаться сюда через весь Свободный Содом, чтобы выехать в те же самые въездные врата… как-то неудобно и глупо. И с лишней затратой времени. Что предпринять?
И спасительная идея:
— Вот что, раб Джон. Договоримся иначе. Ты меня здесь не жди, а через часок поднеси моноцикл туда — к площади перед въездными воротами. Я как раз буду свободен и соберусь уезжать.
— Будет сделано! — Джон нижайше склонился в рабском поклоне.
Беньямин прошествовал мимо него гордой походкой патриция, не забыв про себя отметить: нет, не привык он ещё мыслить себя начальником. Всё пытается сделать сам, а ведь сколько кругом возможностей
А впрочем, не слишком ли низок рабский его статус, чтобы без проблем выполнить поручение?
— Кстати, раб Джон! Моноцикл этот мой, и никому другому его не давать потрогать! Головой отвечаешь — перед мной и госпожой Бастиндой!
— Не беспокойтесь, мой господин. Я не простой раб. Я ещё совмещаю должность охранника. — Джон повернулся, и Беньямин отметил, что к рабскому ошейнику пристёгнут ремень, а на ремне удобно подвешена и кобура с бластером.
Необычное совмещение должностей, а для Нового Бабилона, так и немыслимое.
9
Идя налегке в направлении въездных ворот, Бенито размышлял о пропавшем без вести Квентине и таинственном артефакте, ктоторый что-то умеет, неясно что. Помогает в любви? Однако… Чем в человеческой любви может помочь ксеноартефакт от негуманоидной цивилизации? Нет, ну чем-нибудь может, но Родригес о таком ни разу не слышал. Здесь бы экспертное мнение от Кая Гильденстерна…
Но, к сожалению, ксеноисторик пропал. Позже бедняги Квентина, но ведь тоже с концами. И, по правде, стоило бы отодвинуть подальше Квентина и скорей заниматься Каем (этот парень особенно важен, с описанием Гарриса он совпал в непредвиденных мелочах…), но, по уму, всё же не следует сразу отмахиваться от ожиданий Бастинды.
Бенито и понимал, что задерживается, что делает вовсе не то, и не так, как на выезде собирался. Но коррективы, вносимые ситуацией, — верные, в общем-то, коррективы. Помогают удачно вывернуться из нескольких тупиков. Только бы не ценою гибели парня…
Так бы умчаться на моноцикле сразу, как стало ясно, что Кая в Содоме нет. Вероятных посёлков его пребывания не так-то уж и много: Зеон, Джерихон — и всё, коль прокатишься по горячим следам, отыскать можно очень быстро…
Впрочем, если подумать подольше, ну в особенности о чьей-нибудь злой воле, похитившей Кая, то зачем тогда парня прятать столь предсказуемо? Ведь посёлков гораздо больше. Ныне не все обитаемы. Старые охотничьи базы, старые космодромы, законсервированные до скончания Карантина, оставленные рудные шахты. Это если ещё забыть о естественных гротах и прочих укрытиях, припасённых природой Эр-Мангали.
10
Братьев-сектантов из Нового Зеона Бенито на площади у ворот без труда нашёл, хотя наступила уже глубокая ночь. (А ведь хотел, мечтатель, выехать в Джерихон ещё засветло, да и сумел бы, не будь на скаку приторможен доктором Хойлом). К счастью, ночная жизнь в Свободном Содоме — вроде лица посёлка, оправдание его существования в дневном трудовом аду Эр-Мангали.
Трое — брат Джош, брат Орландо и брат Люксор — наперебой расписали в красках, как же в Новом Зеоне совсем хорошо. Выглядели приподнято, ничего, кроме добрых счастливых улыбок не допускали на лица. Но какую-то военную подготовку все трое прошли. Это и видно, и внутренне ясно, если учесть сектантское мироощущение «Свидетелей Холма». Всякий, кто с их «холма» поднимается, направляясь в иные земли, должен иметь возможность продать подороже свою бесценную жизнь…