Адские врата

Афанасьев Александр

Кстати, предъявленных обвинений вполне достаточно для высшей меры – хотя Ирлмайер сознавал, что это была операция разведки и русские просто оступились. А он – получил возможность догнать их.

В качестве контактного лица был указан некий Дитер Хассе, сотрудник федеральной прокуратуры кантона Лозанна. Тут же был его номер телефона, каковой Ирлмайер немедленно набрал…

– Дитер Хассе, слушаю вас, говорите.

Швейцарцы отличались вежливостью в сочетании с упертостью. Эту стену надо было пробить.

– С вами говорит доктор Манфред Ирлмайер, генерал-лейтенант сил полиции, начальник четвертого управления Главного Управления Имперской Безопасности Рейха, –

сказал Ирлмайер, чтобы сразу исключить всяческие непонимания, – я держу в руках ваше сообщение по красному коду от сего дня об аресте и экстрадиции господина Воронцова, подданного Российской Империи. Поскольку у меня возникли вопросы по данному сообщению и поскольку указано, что данный субъект может иметь паспорт на имя подданного Священной Римской империи, считал бы необходимым прояснить их сейчас. Во избежание, так сказать…

– Очень любезно с вашей стороны, что вы позвонили лично, герр Ирлмайер, – голос швейцарского чиновника был похож на голос навигационной автомобильной системы, вежливый и безликий, – но со своей стороны мы снимаем европейский розыск. Просто департамент взаимодействия еще не выслал сообщение или оно не дошло в Лион.

– Не будете ли вы столь любезны указать причину?

– Охотно, герр Ирлмайер. Разыскиваемый нами герр Воронцов задержан в аэропорту Женевы. В связи с чем потребность в розыске отпала. Тем не менее, от лица швейцарской прокуратуры благодарю за проявленное участие в нашем деле.

– Не стоит благодарностей… – буркнул Ирлмайер, сбрасывая звонок и роясь в своей голове, в самых дальних уголках памяти. Ага… есть.

Человека, которому он звонил, звали Конрад Сокол. Столь странная фамилия у него объяснялась тем, что он происходил из высокородной польской шляхты, вынужденной покинуть Польшу, чтобы не быть повешенными за мятеж против Престола. Судя по тому, что его приняли в Швейцарии и дали швейцарское подданство – бежали его предки отнюдь не с пустыми руками. Если бы кто-то предпринял еще более внимательное и пристрастное историческое исследование, то выяснил бы, что прапрапрадед нынешнего руководителя швейцарской разведки служил в квартирьерском отделе Великой армии, которую Наполеон Бонапарт повел на Россию. Спасаясь от наступающих русских войск, он и укрылся в неприступных швейцарских горах, тогда далеко не таких богатых, вместе с кое-каким золотишком, вывезенным из разоренной России. Через два столетия дальний его предок занял пост руководителя разведки Швейцарии, и перед Ирлмайером у него был должок.

В эфире раздался щелчок, затем скрип – и потом голос самого Конрада. Весьма недовольный…

– Доброго здоровья, друг… – сказал Ирлмайер.

– Кто это?

– Ирлмайер из Берлина. Забыл мой голос, верно?

За Соколом числились грешки – и Ирлмайер о них знал.

– Нет, не забыл. Что нужно?

– У тебя задержан нужный мне человек.

– Кто?

– Подан в розыск как Александр Воронцов, подданный Российской империи.

– Кем подан?

– Кантональной прокуратурой Женевы.

Сокол хмыкнул.

– Это будет не так-то просто.

– Чем же это непросто?

– Тем, что в розыск он подан кантональными органами. Ты же знаешь, у нас конфедерация, каждый кантон что хочет, то и творит. И если я начну давить на них… К тому же… ты говоришь – русскоподданный. Это может вызвать дополнительные проблемы. Русские хорошие вкладчики, и мы стараемся не ссориться с хорошими вкладчиками.

Ирлмайер хмыкнул.

– Не думай, что тебе так просто удастся отделаться от меня, мой друг. Поступим так. В ориентировке на розыск написано, что у Воронцова есть паспорт на

имя Бааде, подданного Рейха. Поднимай свою задницу и двигай на работу. Максимум через час у тебя на столе будет лежать подтверждение того, что Бааде – подданный кайзера, и требование об экстрадиции за подписью оберпрокурора Рейха. И начинай шевелиться, друг мой. Мы тоже хорошие вкладчики. И полагаю, никому не понравится, если из соображений безопасности Рейха вынесут предписание о подтверждении личности для целей трансграничных переводов. Так что шевелись, друг мой. Время пошло.

Ирлмайер набрал третий номер. Своего помощника, Графта.

– Организуй мне самолет. Военный, обратись в штаб Люфтваффе. И группу захвата. И достань из сейфа бланк запроса на экстрадицию. Прямо сейчас…

07 июля 2014 года

Лозанна, Швейцария

Здание кантональной прокуратуры

Авеню де Бержери, 42

На снисхождение мне стоило рассчитывать очень и очень не скоро: швейцарцы известны своим неуклонным и педантичным следованием законам. Изначально многое зависело от того, в какое ведомство я попаду. Швейцарская военная разведка называлась «Strategischer Nachrichtendienst», или SND, офис стратегической информации. Если я попаду туда – то встречу коллег, которые будут заинтересованы в обмене меня на некую информацию или привилегии от русских разведывательных служб. Им наплевать, какие я законы нарушил, более того – они должны прикрыть меня от своих «законников», чтобы сохранить как предмет для торга. Гораздо хуже, если я попаду в «Bundesanwaltschaft», прокуратуру. Для следователей федеральной прокуратуры я не более чем подозрительный иностранец, неизвестно как попавший в страну, причастный к похищению, стрельбе на светском мероприятии, стрельбе на дороге, убийствам. Все это может закончиться для меня смертной казнью – в Швейцарии она существует. Учитывая политические обстоятельства, сомнительные обстоятельства уголовного дела (как, например, на балу Красного Креста оказались двое профессиональных убийц – а адвокат такой вопрос, несомненно, задаст), а также вес державы, которую я представляю, – все закончится тайным соглашением и передачей меня для суда в России. Однако все это произойдет через несколько месяцев, и все это время я буду сидеть в камере, напичканный информацией чрезвычайной важности и не имеющий возможности ее передать.

Да, да… По глупости – торопясь в Женеву, я так и не передал ту информацию, полученную от барона Полетти, в Санкт-Петербург. В экстренной ситуации я мог оставить сообщение на интернет-форуме, достаточно было просто заскочить в любой интернет-бар. Но я этого не сделал. И какие бы причины тому ни были – это было не оправдание.

Когда мы выехали на трассу, ведущую в Лозанну, – а я знал, что в этом городе находится офис «Bundesanwaltschaft», ведущий расследования по кантону Женева, – я понял, что дела идут по самому худшему варианту. Для швейцарского государства я не провалившийся разведчик, а преступник.

Мелькнула даже мысль – бежать. Выбить у одного из сопровождавших меня автомат, положить остальных и бежать. Но я сразу отмел эту мысль. Первое – если даже мне удастся в одиночку положить всех, далеко не факт, что я выберусь даже из самой Лозанны. Здесь все следят за всеми, увидев что-то или кого-то подозрительного – сразу же вызывают полицию. Второе – меня не поймет собственное государство, если я устрою бойню полицейских. Да я и сам себя не пойму… в конце концов, они тоже мои коллеги в каком-то смысле. Просто я обеспечиваю безопасность своего государства и другими методами.