Адвокат инкогнито
Шрифт:
Соболев даже вытянул шею, ожидая услышать ответ.
– Конечно, были, – сказала женщина.
– Нет, ничего не было! Она лжет! – вновь не сдержался Аркадий.
– Уймитесь, обвиняемый. Скоро я дам вам слово. А вы, гражданка Кислова, объясните свои слова.
Женщина повела плечами.
– Мне неловко говорить, но… Аркадий Александрович приставал ко мне. Ну, он меня домогался…
У Соболева голова пошла кругом от такой нелепицы.
– В чем это выражалось?
Потерпевшая вздохнула, и Соболев готов был поклясться, что на ее щеках вспыхнули алые пятна. Она волновалась, но со стороны все выглядело вполне невинно, как будто женщина просто стеснялась озвучивать
– Он… мне неловко говорить… Аркадий зажимал меня в углу и шептал на ухо всякие непристойности. Щипал меня за грудь и бедра. Говорил, что хочет меня как женщину.
– Вранье! – воскликнул Соболев, понимая, что ведет себя сейчас неправильно. Ему следовало бы не орать, краснея, как уличенный в позорном проступке школьник, а обдумывать вопросы, которые могли бы загнать лгунью в тупик.
– В первый раз это случилось на защите кандидата наук Романова, – глядя ему прямо в глаза, ответила Кислова. – Я накрывала стол, когда он подошел ко мне сзади, обхватил меня руками, а потом… – Софья закрыла лицо руками, – потом запустил руку в вырез моего платья. Я, конечно, сопротивлялась. Может быть, недостаточно решительно. Ведь он доктор наук, профессор. Не могла же я с ним поступить так, как поступила бы с любым другим хамом. Он лапал меня руками и потел. Он тогда тоже был нетрезв. Не знаю, что бы произошло, если бы в комнату не зашли его коллеги. Кто-то даже хохотнул, сказав что-то типа: «Ну ты ходок, Аркаша!»
– Сказочка на ночь! – усмехнулся Соболев. – Допросите наших профессоров и узнаете правду.
– А мы так и сделали, – огорошил его Чирков, глядя на него без улыбки. – По-вашему, мы тут в игры играем, что ли?
– Второй случай был связан с моей дальней родственницей Ольгой Клюкой, – продолжала потерпевшая. – Она приходится мне двоюродной племянницей и учится в нашем университете. Оля – необычайно красивая девушка, чего Аркадий Александрович, конечно, не мог не заметить. Он не принял у нее зачет и потребовал явиться на пересдачу. Зная, чем это может кончиться, я пришла вступиться за девушку, по-хорошему попросила его об одолжении. Мы были одни в его кабинете, и Аркадий сделал мне прямое предложение, сказав, что я могу решить проблему в два счета, если соглашусь встретиться с ним в другой обстановке.
– Чушь! – воскликнул Соболев, до глубины души потрясенный вероломством лаборантки. – Знаю я вашу Клюку. Она – полная дура, а ко всему прочему известная шлюшка.
– Ну, что я говорила, – со вздохом отметила Кислова и обратила на следователя взгляд, полный немой скорби. – Я знала, что он все будет отрицать. Мы, женщины, бываем так беззащитны…
Аркадий уже не испытывал к ней того священного трепета, который заставлял его мучительно краснеть еще утром. Он понял также, что под личиной простой, незамысловатой лаборантки скрывается жесткий холодный игрок, способный на многое ради той цели, о которой Соболев пока не имел никакого представления. Теперь ему хотелось наброситься на нее тут же в кабинете, вцепиться руками в ее волосы, может быть, стукнуть для того, чтобы наконец увидеть страх в ее глазах, услышать просьбу о пощаде. Он понимал, что так не поступают мужчины, что желание таскать за волосы – скорее женский удел. Но ненависть его была велика. Ее трудно было облечь в форму красивых, хорошо поставленных вопросов и ядовитых реплик, которыми он обычно усмирял самых непримиримых оппонентов. Теперь он не мог защищаться, а сохранил лишь способность негодовать, выражая свои чувства короткими никчемными восклицаниями, ударами руки по колену и взглядами, кажется, способными воспламенить бумаги на столе
Странно, но это не производило на окружающих никакого впечатления. Чирков, стуча клавишами компьютера, заполнял протокол. Сама потерпевшая обстоятельно рассказывала о событиях той самой ночи, делая паузы лишь для того, чтобы смахнуть слезинку с белесых ресниц или проглотить комок, который вставал в ее горле, когда она описывала шокирующие детали их последнего свидания. Адвокат Дубровская методично все записывала в блокнот, изредка бросая на клиента внимательные взгляды. «Потерпите. Еще не время», – шептала она, а Соболев готов был душу заложить дьяволу для того, чтобы узнать, когда наступит его время. Когда, наконец, развеется этот дурной сон, приснившийся ему в лучшую пору его жизни…
– Итак, вы утверждаете, что обвиняемый домогался вас еще до того самого случая, о котором мы сегодня ведем речь? – начала Дубровская свой допрос.
«Неужели и мой адвокат воспринимает болтовню потерпевшей как чистую правду? – в отчаянии думал Аркадий, но адвокат сделала ему упреждающий жест, заставив промолчать. – Они все повредились умом? Взгляните на нее и на меня! Приобщите к материалам дела портрет Виктории как вещественное доказательство моей невиновности!»
– Да, я утверждаю, что Аркадий домогался меня, – стояла на своем женщина.
– Вам это было неприятно?
– Ну, не то чтобы совсем неприятно, – потерпевшая почти застенчиво взглянула на взбешенного профессора. – Аркадий Александрович – мужчина видный, красивый и успешный. Его внимание льстило мне. Но я была не готова к близким отношениям.
«Тьфу ты, пакость какая!» – выругался про себя Соболев, не понимая, куда же клонит его адвокат.
– Если вы не были готовы к близким отношениям, то почему же пошли за Соболевым в гостиницу? – спросила наконец Дубровская, и все встало на свои места.
– Аркадий Александрович был очень мил со мной в тот вечер, – сказала Кислова, вся розовая от смущения. – Он говорил мне комплименты, смотрел на меня так… В общем, я женщина одинокая, мне трудно было устоять против его обаяния.
– Вам известно, что Соболев женат?
– Да, конечно. Я как раз в тот вечер была на дне рождения его жены. Во всех отношениях великолепная женщина.
– А кто вас пригласил на празднование?
– Профессор Крапивин, – не медля ни секунды, сообщила потерпевшая имя очередного научного корифея. – Я не возражала. У меня все равно вечер был свободен. Думала, почему бы мне не развеяться.
– Вам известно, что у обвиняемого есть дети?
– Да, конечно. Насколько я знаю, их двое. Мальчик и девочка.
– Моральные принципы позволяют вам идти в гостиницу с мужчиной, если известно, что он женат и у него есть дети?
Софья огорченно взглянула на следователя, потом на адвоката.
– Я знала, что мне будут задавать подобные вопросы. Это, конечно, очень неприятно для меня. Но не я была инициатором нашей встречи, не я его тащила в гостиницу.
– Чего вы хотели добиться, согласившись встретиться с ним в интимной обстановке?
– Я хотела провести время с человеком, который мне нравился. Видите ли, я девушка одинокая, и мне приятно получить хоть малую толику тепла. Тем более что Аркадий убеждал меня, что я красива, сексуальна, обаятельна. Что со мной ему лучше, чем с женой.
– Ерунда! Да ты видела мою жену? – взвился с места Соболев, изменяя своему давнему правилу – быть корректным с женщинами. – Сравнивать Викторию с тобой все равно что ставить дорогой хрустальный бокал ручной работы напротив обыкновенной стопки!