Адвокат инкогнито
Шрифт:
– Вам повезло. У вас просто потрясающий приятель.
Виктория открыла глаза. Прежде чем она успела сообразить, ответ сам слетел с ее губ:
– Это не приятель, это мой муж.
Женщина только улыбнулась:
– Счастливица…
С того дня Аркадий получил право перебраться к ней на кровать. Но лежать рядом и не заниматься любовью для молодых людей противоестественно. Тем более в их памяти еще свежи были воспоминания о первых прикосновениях, робком поцелуе, который Аркадий, как школьник, запечатлел у нее на щеке. В общем, наконец произошло то, что и должно было произойти.
На утро Виктория чувствовала себя так, словно только что совершила предательство. Она винила во всем себя, хотя и понимала, что свой выбор
– Совершенная ерунда, – заявила госпожа Андриевская, когда Виктория со слезами на глазах описывала матери сходство их характеров и необузданную тягу друг к другу. – Что может тебе дать этот арабский скакун? В молодости трудно отграничить, где кончается страсть и начинается любовь. Страсть скоро пройдет, и ты поймешь, что тебе нужен человек для жизни, а не для лазания по крышам.
Аркадий казался именно таким человеком. Быть может, ему не хватало страстности, но Виктория находила ему оправдание, полагая, что люди неодинаковы. Он прочитал немало книг по технике супружеского секса и считал себя в данном вопросе человеком очень просвещенным, хотя практика у него несколько отставала от теории. Он занимался любовью обстоятельно и даже пытался составить для этих занятий расписание, ссылаясь на то, что секрет семейного долголетия кроется именно в регулярности половой жизни. Он не был склонен к тем сумасбродствам, которым люди обычно подвержены в молодости. Раз Виктория, озорно сверкая глазами, предложила ему заняться любовью на ночном пустынном пляже.
– Расхожий литературный штамп, красивый только на страницах книг, – охладил он ее пыл. – В действительности все будет намного хуже. Песок залезет тебе в глаза, в рот и во все места… Мне кажется, это негигиенично. Кроме того, я не смогу расслабиться, представляя, что за нами кто-нибудь наблюдает.
Виктория с грустью согласилась. Она и сама показалась себе какой-то сексуальной маньячкой. Нельзя же всю жизнь бегать по лифтам, примерочным и крышам. Мама была совершенно права. И Виктория покорно приняла новые правила игры. Лежа в постели, она наблюдала, как Аркадий проверяет, улеглись ли соседи, нет ли охотников спрятаться за дверью и подслушать звуки любви. Потом он накрепко закрывал защелку, задергивал шторы, выключал свет и, наконец, ложился рядом с ней.
Постепенно Виктория перестала видеть перед собой глаза Виктора, они потускнели в ее воспоминаниях, как лампы, скрытые абажуром. Новые отношения заняли ее целиком, а когда через несколько месяцев она обнаружила беременность, то окончательно поняла, что все ниточки, связывающие ее с Виктором, оборваны. Как ни странно, она почувствовала освобождение. Ей надоело метаться между двух огней, и она готова была успокоиться.
Семейная жизнь поглотила ее. Она научилась ценить в Аркадии его податливый, мягкий характер, стала находить прелесть в семейных вечерах. Она поняла, что между ней и Аркадием гораздо больше общего, чем можно было предположить с самого начала. Они оба строили академическую карьеру: писали статьи и защищали диссертации, читали лекции студентам и выступали на научных
Виктория поздравляла себя с тем, что в ответственную пору своей жизни сделала верный выбор, последовав совету матери. Из ее романа с Виктором ничего бы путного не вышло… Так, ее школьная подруга Валька, взяв себе в мужья необузданного жеребца, несколько лет страдала от его постоянных измен. В конце концов тот заявил ей, что она растолстела и не возбуждает его как женщина. Прежде чем молодая супруга успела записаться на аэробику, муж бросил ее, умчавшись вслед за очередной своей юной пассией. Валька рыдала несколько дней, а когда, успокоившись, решила снова выйти на рынок невест, оказалось, что там она уже не в цене: безнадежно стара, непривлекательна, да еще и с ребенком в придачу. Ее пример был показательным, и Виктория окончательно для себя уяснила, что от добра добра не ищут…
Глава 22
– Показания эксперта меня порадовали, – говорила Дубровская во время перерыва. – Он не стал исключать возможность того, что повреждения в паховой области потерпевшей явились следствием бурного секса. Следы сдавливания на шее, а также ссадины на ногах могли быть имитацией насилия. Думаю, она хотела вас подставить и готова была на все.
– Не вижу ничего утешительного, – хмурился Аркадий. – У нас по-прежнему нет мотива, а без него вся наша версия – просто сказка, в которую никто не захочет поверить. Зачем ей нужно было царапать себе ноги и украшать синяками шею? Зачем я ей вообще понадобился?
– Успокойтесь, Аркадий Александрович, – примирительно попросила его адвокат. – Мы делаем все, что можем. Детектив тоже трудится и обязательно что-нибудь да найдет. Поверьте, вопрос только времени.
– Детектив?! – зло хмыкнул Аркадий. Виктории в тот момент рядом не было, и он мог спокойно говорить с адвокатом на больную тему. – Может статься, никакого детектива вообще нет. Тот тип, старый приятель Виктории, просто ищет повод подобраться к моей жене поближе и не брезгует никакими способами. Мое дело – лишь удобный предлог. Говорю вам, он ненавидит меня.
– Вы ошибаетесь, – мягко возразила Дубровская. – То, что было между ними шестнадцать лет назад, уже быльем поросло. У вас с Викторией Павловной общие дети, у него тоже семья. Он действительно хочет помочь, и вы тут совершенно ни при чем. Виктор переживает за Викторию.
– Ага! А я о чем говорил? – обрадованно воскликнул Соболев, словно получив подтверждение всем своим дурным подозрениям. – Говорю же, этот благодетель еще утянет меня на дно. Чем он рискует? В глазах окружающих, да и самой Виктории, он – образец преданности и всепрощения. Им восхищаются. Не удивлюсь, если старики Андриевские примут его в своем доме, и он получит карт-бланш для свиданий со своей первой любовью. А что же я? Где мое место? – Лицо Аркадия исказилось, словно он готов был зарыдать. – Я в это время буду шить рукавицы на богом забытой зоне, и никому до меня не будет никакого дела. Разве не так? Чего вы молчите?
Дубровская ничего не ответила, понимая, что убедить клиента у нее все равно не получится. Тот зол на весь мир.
Но самое удивительное, что теперь Соболев чувствовал себя жертвой. Его оговорила потерпевшая, предала жена. От него отвернулись родственники. Над ним смеется его бывший соперник. Даже адвокат, обязанный стоять на его стороне, тоже не верит ему. Все делают вид, что надеются на чудо. Только чуда не будет, что всем хорошо известно. Его осудят при любых обстоятельствах, а они только вздохнут: «Ах! Не повезло…» Проклятые лицемеры! Лучше бы они не крутились возле него, не давали дурацкие советы и не высказывали притворного сожаления.