Адвокат Мироздания. Начало
Шрифт:
В итоге, на груди Эдика вместо пулевого отверстия остался участок белой кожи в форме буквы “О”. Это не было моей прихотью – просто так получилось…
“Видимо, судьба у тебя такая, Эдик. Быть моим пожизненным, а теперь ещё и заклейменным Оруженосцем”.
Я встал и выпрямился.
Близких друзей и брата я можно сказать, что спас. А вот что с остальными?
Кира и Лепеха с простреленными головами? Блондин с Каштаном, разорванные на мелкие кусочки? Остальные ребята – кто раздавлен, как червь, кто тоже размётан по всей пирамиде?..
Как
Осознание всей глубины произошедшего только сейчас навалилось на меня.
“Ну, братик, ты и накуролесил… Чё теперь делать-то? Как исправлять?”
Я укоризненно посмотрел на Дмитрия.
“Думай, Сева. Думай… Как Мироздание создает тебе подобных? Лепит из так называемого теста… А тесто откуда берет? Из окружающего мира… У тебя оно уже есть… Причем готовое, испеченное… Тесто… Эта кровь на полу и на стенах, эти ошметки плоти и внутренних органов – это всё – твоё тесто, Адвокат. Попробуй. Поиграй в Пекаря. Прикинься Создателем и слепи себе друзей из имеющегося “пластилина”. А если не хватит компонентов – ты знаешь, где их искать…”
Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
***
Я растворился.
Рассеялся в пространстве, стал множеством мельчайших элементарных частиц, о существовании которых ученые люди во всех мирах нашего Домена могли только догадываться. Каждая крупинка меня умела мыслить. И в то же время все элементарные частицы вместе взятые составляли одну единую целую личность. Я стал Вездесущ. Другого слова мне в голову… в головы…
Короче, мне не подобрать другого слова…
В таком состоянии я мог различить в луже крови на полу, что она образована от нескольких человек. Более того – я мог разделить эту лужу на отдельные части к разным людям.
Каждый человек, каждое животное, каждое живое существо имеет свою собственную индивидуальность. Свой собственный код. ДНК, если хотите… Но в моем нынешнем понимании вещей это было нечто иное. Я различал, например, останки Блондина и Каштана по другим признакам. Они были разными людьми совершенно. Начиная от группы крови и заканчивая банальным цветом волос. Мне не составило особого труда разделить это кровавое месиво на две части. Другое дело, что это было нудно и кропотливо. Но я старался. Мои маленькие составляющие вылавливали каждую элементарную частицу того или иного человека и лепили, лепили, лепили…
Проще всего оказалось “заштопать” бойцов, убитых при помощи пистолета, а также тех, кого Дмитрий не погнушался раздавить в лепешку невидимым прессом.
А вот с Блондином и Каштаном действительно пришлось повозиться.
“Наверное, так чувствует себя муравейник”, - думал я, продолжая по крупицам восстанавливать тела растерзанных боевых товарищей. – Каждый муравей делает свою работу, а все вместе они составляют нечто иное и единое. Единую личность – муравейник.”
Я очень устал, но не останавливался ни на минуту.
Нельзя
Наконец, я глубоко вздохнул и сел на пол. Закурил и с наслаждением затянулся.
Вокруг меня, образуя двойной полукруг, расположились тела моих друзей и бойцов моей группы.
Я курил и смотрел на них. Оставалось ещё два хода: каким-то образом оживить их и доставить домой. Насчет последнего я не сомневался, что справлюсь. Пускай Вселенные и захлопнулись наглухо, но что нам теперь до этого? Пустяки, с такой-то силищей…
А вот оживлять ребят как-то было надо.
“Пожалуй, сначала я всех эвакуирую домой, а там и стены помогут. Возможно, что кто-нибудь и сам очнется… Эдик, по крайней мере, должен. Он ведь ещё не умер, когда я начал его лечить. Его сердце не остановилось, значит очнется… Значит – поможет… Он же – медик, в конце-то концов…”
Глава 12. Возвращение.
– … Ты понимаешь это, старый ты пень?! – орал дед Пахом на Генерала. – Это ты во всем виноват!
– Это почему ж это я? – у Четвертого было лицо, как у кота Матроскина, когда его обвинили в заболевании Дяди Федора.
– Ну не я же! Я вообще - новенький в этой конторе!..
Старики не заметили, как останавливалось время. Для них, впрочем, как и для всех остальных жителей двух Вселенных, ничего существенного не происходило.
А мелкие вещи, изредка случавшиеся с ними, люди попросту привыкли игнорировать.
…Так, например, домохозяйка Марина лишь слегка улыбнулась, когда, взглянув в окно, увидела всю в цветах и в пышной лиственной кроне, считавшуюся давно засохшей яблоню во дворе дома.
Студент Витёк, прогуливающий очередную пару занятий, уронил недопитую стеклянную бутылку пива на асфальтированном тротуаре, но она не разбилась, а лишь извергла из горлышка пену во все стороны. Витёк поднял её, подождал, когда пена осядет, отхлебнул, довольно крякнул и продолжил свою беззаботную прогулку.
На стройплощадке спального района города железобетонная плита весом в несколько тонн по вине стропальщика Коляна свалилась с высоты двенадцатого этажа, сорвавшись с крепления, но вопреки ожиданиям не разлетелась вдребезги, а лишь получила незначительный дефект в виде двухсантиметрового скола на углу…
– Помолчи лучше, - спокойно сказал Четвертый и поднял руку, обозначая внимание. – Чувствуешь?
Дед Пахом прислушался.
– Сожри меня изначальный огонь! – воскликнул он. – Матушка!.. Она… схло… смешивается! Да лихо как!
– Перерождается, - поправил его Генерал. – И, действительно… Довольно-таки быстро…
Они оба уставились в окно, ожидая чего-то, а чего именно – они и сами не могли сказать. Но из меланхолии их внезапно вывел уставший голос из-за спины:
– Хватит глаза мозолить, помогите лучше…