Адвокат олигарха
Шрифт:
– Адвокатское удостоверение, что же еще, – убирая на место рюкзак с вещами, ответила Лисянская.
Я, в свою очередь, тоже предъявила доказательство адвокатских полномочий, отдав должное хватке новой знакомой. Удостоверившись, что мы именно те, за кого себя выдаем, мы уютно устроились в креслах, и журналистка Лисянская продолжила рассказ.
– Наш главный редактор – мужик что надо. У него по всему миру друзья. И вот приблизительно полгода назад звонит ему дружок из Англии – он в МИ-6 работает и говорит, что у него есть сведения, будто бы некое частное лицо заказало одному американскому прохиндею по имени Патрик Смит похитить артефакт, так называемое Ухо Энки. Вроде бы, по слухам, Ухо было еще раньше похищено из буддистского монастыря и является настоящим древним сокровищем. Наш главный фыркнул и заявил, что ничего у прохиндея не выйдет. Если, говорит, раковина
Недоверчивая улыбка помимо моей воли скользнула по губам.
– И что, на кону стоит всего лишь один евро? – усмехнулась я.
– На кону стоит моя профессиональная честь, – отчеканила журналистка, заметив мой ироничный взгляд. И, чуть замявшись, призналась: – Ну ладно, я соврала – в кабинет вызвали не меня, а лучшего журналиста из всех, кого я знаю, Андрея Зуева, и попросили его заняться Патриком Смитом. Но я уговорила главного отдать это задание мне.
– И зачем тебе это нужно?
– Мне не задание нужно, мне главный наш нужен, – вспыхнула Жанна. – Я как его увидела, сразу же поняла – или он, или никто. Сейчас я его через день вижу, рассказываю, как продвигаются дела, и он меня с интересом слушает. Так что мне облажаться никак нельзя.
– Это меняет дело, – с пониманием откликнулась я, отчего-то припомнив следователя Оболенского.
Влюбленная женщина способна на многое, это я по себе знаю.
* * *
История, рассказанная Жанной, открыла новые интересные обстоятельства в деле, которым я занималась.
– Чтобы выполнить задание шефа, я завела знакомства в Шереметьево, – говорила Лисянская, прикуривая одну сигарету от другой, – и торчала в аэропорту круглые сутки, пока, наконец, ребята с таможни не дали мне знак – прилетел твой Смит! Я как бы случайно познакомилась с американцем и предложила помочь с языком. Патрик оказался само обаяние, без конца улыбался и излучал позитив. Я же повсюду таскалась за ним, как хвост, и первые результаты не заставили себя долго ждать. Патрик основал общество «Баженовой Мудрости», пригласил меня стать его заместителем, а себя окрестил Сантой Патриком и объявил верховным жрецом.
Жанна замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать, и я нетерпеливо заерзала в кресле.
– И что было дальше? – с любопытством спросила я.
– Дальше? – переспросила Жанна. – Пойдем покажу, что было дальше.
Теряясь в догадках, что задумала журналистка, я вышла следом за ней из комнаты и двинулась по коридору по вытертой ковровой дорожке. Мы спустились на лифте на первый этаж, миновали стойку администратора и очутились на улице. Пахло сыростью и хвоей. Корпус стоял в окружении сосен, высокие деревья уходили в черное ночное небо, щедро усыпанное звездами, и девушка двинулась между ними в сторону футбольного поля.
– И куда мы сейчас? – прибавив ходу, осведомилась я.
– Подожди, сама увидишь, – отмахнулась Жанна.
Сразу же за футбольным полем был теннисный корт, после которого начинался деревянный забор, огораживающий территорию. Лисянская подвела меня к дыре в заборе и приказала:
– Лезь!
Я покорно пролезла сквозь отверстие, образованное выломанной доской. Журналистка сделала то же самое, и через пару минут энергичной ходьбы по усыпанной сосновыми шишками дорожке мы очутились перед старым деревянным домом. Дом был двухэтажный, с мезонином, на втором этаже было темно, зато в окне первого этажа уютно горел неяркий свет. Жанна подошла к окну, заглянула в него и поманила меня пальцем. Я последовала ее примеру, и уже в следующую минуту увидела типичную дачную кухню с накрытым скатертью столом посередине. За столом сидели мой клиент и улыбчивый негр в широком свитере и джинсах, этим вечером заклинавший сосны адаптированными к местным условиям мантрами. Напротив чернокожего красавчика восседал Аркадий, за спиной которого просматривались писанные маслом изображения горных хребтов, обрамленные в богатые рамы. Должно быть, это и были те самые пропавшие картины Бажена Соло, из-за которых так переживала Лидия Сергеевна. Перед трапезничающими стояла
– С кем это Аркадий Всеволодович проводит время? – прошептала я.
– С Сантой Патриком, с кем же еще? – буркнула журналистка Лисянская, подтверждая мои подозрения.
– Дурдом какой-то, – пробормотала я, отходя от окна.
– Поняла, что было потом? – тихо спросила Жанна. – Патрик Смит пришел в Культурный центр на Ярославке и на ломаном русском языке начал просить Гуру Ма сдать ему в аренду этот самый дом. В нем, видишь ли, когда-то проживал Бажен Соло, и старая дача пропиталась духом мистического художника. А он, миссионер из Америки, хотел бы продолжать дело великого старца и проповедовать на этой самой даче Баженово учение. Ты не представляешь, какой был скандал! Лидия спустила конкурента с лестницы, хорошо, я с ним не пошла, а то бы и мне досталось. Потерпев неудачу с Гуру Ма, Патрик обаял доверчивого Аркадия, сразу почувствовав в нем слабое звено, и господин Иванов ради любезного друга теперь готов отдать «весь мир и коньки в придачу». В нашем случае коньки заменяет Ухо Энки.
– А я-то думаю, что это Лидия Сергеевна нам про недостачу в благотворительном фонде рассказывает! – догадалась я.
– Ну да, Патрик умеет вытягивать из людей деньги, – согласилась Жанна. – Наивный Аркаша не понимает, что им манипулирует матерый жулик, и думает, что Патрик Смит – любовь всей его жизни. Но я-то знаю, кто такой Санта Патрик и на что он способен! Чтобы держать Аркадия Всеволодовича в узде, я начала придумывать разные способы шантажа. Я даже посетила пару собраний в Культурном центре, и в одно из моих посещений Гуру Ма вызвала на сцену семью Пряхиных и сказала, что они «пятитысячники» и в скором времени отправляются к Моне Роз в Янтарный город. Мать и отец были в восторге, но на их девочку нельзя было спокойно смотреть! Оля рыдала в голос и просила оставить ее дома с бабушкой. Во время перерыва я подошла к девочке и заговорила с ней. Оля сказала, что она не хочет ходить в эту секту, а хочет жить с бабушкой Галей, но мама с папой запретили бабушке к ним приезжать, потому что бабушка не верит Гуру Ма и называет ее аферисткой. Я подумала, что можно убить одним выстрелом сразу двух зайцев – помочь несчастному ребенку и подцепить на крючок любовника Санты Парика. Я стала расспрашивать Аркадия Всеволодовича и выяснила, что отъезжающие в Янтарный город отдают свои паспорта и свидетельства о рождении детей Гуру Ма, чтобы не было обратного хода.
И вот тогда я стала угрожать Аркадию выдать его тайну о связи с Патриком жене и обещала молчать только при одном условии – если он поможет мне выкрасть бумаги малышки и тайком переправить ее вместе с бабушкой к родным в Тобольск.
Рассказывая, Жанна неторопливо шла по тропинке между сосен. Достав пачку сигарет, она по привычке закурила и, выпуская дым через ноздри, продолжала:
– Аркадий был настолько глуп, что согласился мне помочь. Таким образом, помимо чернокожего любовника, у меня в руках оказался еще один козырь – похищение малолетней девочки. Правда, мы сделали это для ее же блага, но ты сама знаешь, что Уголовный кодекс расценил бы наш поступок иначе. Теперь господин Иванов Патрику не помощник, и Ухо Энки ему не отдаст, но остался еще Феликс Белякович. Я думаю, что именно он забрал артефакт из Культурного центра, а теперь ищет покупателей. И мне ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Белякович пересекся с Патриком Смитом. Я хочу удостовериться, что именно Феликс стащил реликвию, и потом приму адекватные меры.
– И что же ты сделаешь? – заинтересовалась я.
– Соберу пресс-конференцию перед зданием Культурного центра и предам огласке эту историю и расскажу, какую роль сыграл в ней Белякович, – самодовольно проговорила журналистка Лисянская, останавливаясь перед корпусом. – Ты как, Агата, к себе в номер или у меня посидим, поболтаем?
– Да нет, я еще успею вернуться в Москву, мне завтра надо быть в конторе, – отклонила я приглашение.
* * *
К дому я подъехала только в первом часу ночи. Благо машина дожидалась меня там, где я ее оставила, отправляясь на семинар, – на стоянке у вокзала. Спать хотелось смертельно, и, завернув в арку, я не сразу заметила «Кузибен» Оболенского, притаившийся в темноте рядом с подъездом. Когда дверь черного кроссовера распахнулась и ко мне шагнул кто-то большой и темный, я отшатнулась в сторону, стиснула в руках сумку и приготовилась заорать во всю глотку. Но следователь прижал меня к себе и успокаивающе зашептал: