Адвокат вольного города 8
Шрифт:
— Хорошо. Ты мобилетом пользоваться умеешь?
— Нет, мы видим перелётную птицу нужного направления, скачем рядом и орём ей сообщение, чтобы она долетела до собеседника и повторила, зачем нам мобилеты?
— Не знал, что хакасы умеют в сарказм. Прости за глупый вопрос. Короче, я принес тебе мобилет.
— У меня есть.
— Есть?
— Да. Просто ты не спрашивал. Как, по-твоему, я сообщил ханам в степи, что ты не такой плохой и убивать тебя пока нельзя, зато теперь можно спасти их родню. Думаешь, за птицей скакал
— Понял, понял. И что они? Они хоть рады?
— Трудно по всем ним сказать, связь-то дерьмовая. Но одно могу сказать, за убитого родственника легко мстить, а вот если он вернётся живым, тут сложнее, там же не безоблачные отношения, большинство уже посчитали мёртвыми, их жены вышли замуж повторно, родились другие дети, коней поделила родня. В общем, твоя идея уже наводит шороху по Степи.
— Ну блин, прости. Ладно, спасём этих, а дальше пусть сами разбираются. Все претензии к покойному Вьюрковскому.
— Во-во. С мёртвыми проще всего.
— Пошли в сарай, там Дядя Ваня приготовил печёных фазанов с картошкой, запах обалденный.
— А зачем тебе? Ну, то есть с такой магией ты можешь скакать, куда угодно и ужинать дома в компании жён.
— То-то ты сам в компании жён. Пошли, это вкусно.
* * *
Вернувшись в Кустовой, я зашёл в дом на Вестминстерской, где чувствовал себя в безопасности, ведь всё больше жителей улицы были так или иначе связаны со мной. А так как я не проходил по улице, то «подловить» по дороге не должны были.
Внутри я подобрал портфель, последовательно прикидывая, что мне понадобится завтра.
Открыв портфель, я обнаружил, что оттуда на меня с укоризной на меня смотрит пухлый конверт. Ах да, мон амур полковник Шпренгер прислал. Что-то много всего навалилось…
Устало сел за стол, щёлкнул выключателем. Мой собственный дом иной раз для меня не только мой. Вездесущая Мин многократно врывалась сюда и обставила его так, словно и правда собиралась со мной жить. Хотя, хрен её знает. Надо будет аккуратно спросить, как она там, переключилась уже на новую «жертву»?
Устроившись и дав себе очередное китайское обещание, что это последнее рабочее дело на сегодня, вскрыл конверт. Внутри были какие-то плотно сшитые папки, которые я стал аккуратно вытягивать из толстого конверта, когда в гробовой тишине внезапно зазвонил мобилет.
Незнакомый номер.
— Алло.
— Аркадий Ефимович, добрый… что там у Вас? Вечер? Надеюсь, что это Вы вскрываете конверт?
С таким мертвенно-спокойным голосом мог звонить только сам Шпренгер. Вот я голова садовая, до сих пор не вбил его номер в «контакты»! Хотя, это может быть и служебный номер, чего теперь гадать-то?
— Это Вы, господин полковник?
— Да. Рад, что Вы меня узнали. Так как, это именно Вы вскрываете?
— Ну да, я, а что?
—
Я от таких незначительных подробностей переписки внутри секретной имперской службы лишь судорожно сглотнул.
— Ну… это… Валяйте.
— Не напрягайтесь, граф. Не вскрывайте конверт полностью, но без резких движений вытряхните оттуда плоский сверток.
Я плавно вытряхнул оставшиеся папки, сложенные бумаги, и нечто похожее на длинную увесистую бумажную колбаску, приплюснутую в середине.
— Сделал.
— У вас там рядом есть вода?
— Есть.
— Положите заряд в воду.
То, что он назвал колбаску «зарядом» самую малость напрягало. Отличный дядька, просто душка, прислал мне по почте бомбу. И всё же я взял пресловутый заряд и аккуратно положил в раковину, включил воду и, затолкав слив тряпкой с вышитым китайским узором, полностью залил водой.
— Выполнено.
— Всё, пусть отмокает, попозже выкинете в мусор.
— Уфф…
— Да что Вы так напряглись? Стандартная же процедура секретной имперской службы, — несмотря на его безэмоциональный тон, мне всё-таки показалось, что Шпренгер надо мной издевается.
Глава 22
Роль личности в истории
— Что Вы мне прислали такого жутко секретного, что подложили туда заодно ещё и бомбу?
— Выписки из личных дел на запрашиваемых лиц и географические карты, всё как Вы просили. Но любые материалы нашей службы по умолчанию имеют гриф секретности.
— Буду знать. Пожалуй, постараюсь придерживаться телефонных разговоров, ну, чтобы не стать седым к двадцати пяти.
— Как у Вас там в целом дела? Нужна какая-то помощь от службы?
— И да, и нет.
— Ну Вы как определитесь, то сразу сообщайте. А по обстановке, по каганату?
— Не могу сейчас им заниматься, у меня в тылах засели враги. Знаете таких, наёмники Вьюрковского?
— Вы, наверное, склонны винить нас в том, что так получилось, и отчасти правы.
Полковник словно слышал мой разговор с Константином, однако в то же время я чувствовал, что это не так, просто конкретно этот старый крокодил уж очень умный.
— Есть такое. Чуть-чуть.
— Однако Вы же должны знать, что наша основная задача — разобраться с вторженцем, одержимым. Головорезы-каторжники — это профиль полиции.
— Я понимаю, разграничение компетенции. Да, в любом случае благодарю, что… Ваш человек, Ждан, он же спас мне жизнь. Вьюрковского или кто там в его теле, интересовал я, и он стрелял в меня.
— И промазал с трёх метров, — скрупулёзно констатировал Шпренгер.
— Не промазал, а попал в бронежилет.
— Которым Вы владеете совершенно незаконно, он в запрещённых списках.