Аэций. Клятва Аттилы

Тавжар Алекс

Карпилиону это понравилось. У Гаудента тоже не вызвало возражений. Оставалось только придумать условное слово, чтобы назвать его на постоялом дворе. Один из таких дворов подсказала Ильдика.

Перед самым отъездом она прибежала проститься, но Карпилион не взглянул в её сторону. А с братом простился тепло. Не хотел, чтобы их рассорила какая-то девка.

— Оставляю Ильдику тебе, как более взрослому. Вернее, рослому, — сказал Гауденту с шутливой улыбкой, безо всякой неприязни в душе, и они обнялись.

Часть 11. Вести

Первыми

весточками они обменялись не скоро. К этому времени Карпилион и думать позабыл об Ильдике. На Волхе по сговору с Онегесием его привели к Чеменю, называвшему себя побратимом Руа. По всему было видно, что Чемень занимает видное положение, и все же Карпилион остерегся с ним откровенничать. Сказал только, что хочет набрать себе войско.

Зная со слов Онегесия, что мальчишка пришел от Кия, Чемень предложил ему для начала набраться опыта у него на службе, а потом отправиться в Великую Степь к предводителям кочевых племен. Каждый, кто женится на их дочерях, получает в придачу войско, сказал он Карпилиону, а, значит, чем больше жен, тем больше войска ему дадут.

— И как я должен жениться? Сразу на всех? — недоумевал после разговора с ним Карпилион. До этого он и слыхом не слыхивал ни о чем подобном.

— У степняков такие обычаи, — сказал ему Онегесий. — Они не спросят, сколько тебе полагается жен.

Карпилион надеялся, что найдется способ получше, и не спешил воспользоваться советом. На службе у Чеменя миновало три лета, прежде чем он получил долгожданную весточку от брата. Гаудент не только нашел Руа, но и собрался жениться. Поначалу Карпилион подумал, что избранницей стала Ильдика, но, как выяснилось, у брата появилась другая суженая, это была дочь Руа. По всему выходило, что Гаудент решил пойти по тому же пути. Сперва породниться с Руа, а затем получить какую-то часть его войска. Уточнить это можно было лишь встретившись с глазу на глаз. Карпилиона позвали на свадьбу, и он без раздумий отправился в путь.

*

Городок, или по-здешнему — град, находился возле реки. Строили его из соснового дерева. На одном берегу — расписные дома. На другом — торговое место с навесами, лавками и большими загонами для скота. Повсюду было шумно и весело. На торгу водили ручного медведя, одетого в пестрое платье. Вокруг него собралась толпа. Другая толпа распевала песни возле костра. Старики сидели поодаль на бревнах. А молодежь смеялась, играла в какие-то игрища, плескалась в реке, усеянной торговыми лодками.

Принимали Карпилиона в просторном доме с высокой крышей и крыльцом на столбах. Здесь же вертелся Зеркон, весь в золоте и серебре. Свадебный пир задерживался из-за того, что задерживался Руа. Поехал за дочерью за море и до сих пор не вернулся. Гаудент его заменял и, видимо, не впервые. В отличие от Карпилиона, внезапно вымахавшего за последнее лето, он, казалось, совсем не вырос и все-таки возвышался над братом почти на макушку. После теплых объятий, ведь братья давно не виделись, Карпилион спросил, велико ли войско, которым владеет Руа.

— Велико, но воевать с Империей

мы не будем. Так что оставь безрассудные мысли о мести, — предупредил Гаудент.

У Карпилиона аж дух захватило.

— Безрассудные? Вот как ты заговорил… Ах, да. Тебя не было в крепости. Ты не видел, как отец лежал там во мраке, в грязи, с кровавым месивом вместо лица. Эти выродки бросили его на съедение крысам!

— Да пойми ты, — мягко сказал Гаудент. — В том, что случилось, виновно несколько человек. А ты собираешься воевать со всеми. Послушайся моего совета. Обуздай свою ненависть. Иначе наделаешь кучу ошибок.

— Да, да. А расхлебывать эту кучу придется нам! — поддакнул ему Зеркон.

— Не придется, — презрительно бросил Карпилион. — Не дитя уже, сам расхлебаю. И клятву, которую дал, не нарушу. Дождусь Руа и постараюсь его убедить.

— Старания тут бесполезны. У тебя ничего не выйдет, — сказал Гаудент.

— С чего бы? Ты, что ли, мне помешаешь?

— Руа заключил с Империей договор о мире.

— Договор? С Империей?!

— С императором Феодосием, — уточнил Гаудент. — Пока мы не виделись, в Маргусе разгромили несколько усыпальниц. Среди них была усыпальница нашего отца. Я отправил туда дружину, которую мне доверил Руа, и она перебили римлян. После этого император предложил откупиться и заключить договор…

— Тогда нам и спорить не о чем. — Карпилион повернулся и пошел к двери. — Передай Руа, что никакого мира с римлянами не будет. Сначала пусть выдадут тех, кто убил отца.

— Вернись. Ты не должен так уходить! — Гаудент побежал его догонять, а Зеркону велел остаться.

*

Прерванный разговор продолжился у реки. Наедине Гаудент повел себя по-другому. Смирился, как видно, что убеждать бесполезно.

— Когда я стану зятем Руа, мне придется соблюдать договор, — сказал он, глядя на воду, — но если ты будешь действовать так, что Руа ничего не узнает, я тебе помогу.

— О чем не узнает?

— О том, что мой брат воюет с Империей. Назови себя кем-то другим. Да хотя бы аттилой. Тогда у меня развяжутся руки.

— И что будет дальше? Пришлешь ко мне скифов?

— Нет, об этом даже не говори. Скифов в твоей дружине не будет. Набирай наемников, где угодно, только не здесь. А я обеспечу их оружием и запасами на зиму. От моих посыльных ты узнаешь направление войск Феодосия, их численность, расположение в городах. Но воевать ты будешь один. И никогда сюда не приедешь. Я не признаю тебя своим братом, даже если увижу мертвым.

Глаза их встретились.

— Выходит, это наша последняя встреча? — спросил Карпилион.

— Выходит, что так, — сказал Гаудент.

На свадебный пир Карпилион не остался. С Руа ему видеться было теперь не с руки.

Как и с Ильдикой, которую не хотел вспоминать.

*

Вернувшись на Волху, он пришел к Чеменю и сказал, что поедет к вождям степняков и выполнит все их условия, женится даже на кривой беззубой старухе, если понадобится, лишь бы дали ему войска.