Аэций. Клятва Аттилы
Шрифт:
Правда, вышло это не сразу. Пришлось и повоевать, и поваляться в луже собственной крови, и побывать в плену. Среди степняков он добился такого признания, что старики хотели с ним породниться безо всякого выкупа, а молодые шли под его знамена по первому зову. В итоге в Степи у него осталось несколько жен. А под рукой — несметное кочевое войско. Чемень к тому времени умер. Карпилион без помех разорял Империю на Востоке. Требовал выдать Севастия и его людей. А скифские земли обходил стороной. С братом они не виделись. Как и было условлено, Гаудент сообщал обо всем, что удавалось разведать.
Проклиная ублюдка Водима, Карпилион задавался вопросом, как такому ничтожеству удалось убить Гаудента, если рядом всегда находился Зеркон? После того, что случилось, карлик куда-то делся. Неужели снова их предал?..
*
— Эй, просыпайся. Хватит валяться, — внезапно услышал Карпилион и продрал глаза. Рядом стоял незнакомый сутулый старик, а сам он лежал на широкой лавке в полутемной заставленной сундуками комнате. Под бок ему положили тюфяк, под голову — что-то мягкое. Спросонья сознание было мутным. Карпилион совершенно не помнил, как он здесь очутился.
— Ночью был ливень. Тебя отнесли под крышу, — не дожидаясь вопроса, ответил старик и уселся напротив. — Не мое это дело, но будешь так напиваться, прирежут во сне, как и брата.
Карпилион напрягся, пошарил глазами по сторонам и будто бы невзначай проехал ладонью по тюфяку.
— Оружие ищешь? — вновь угадал его мысли старик. — Не украли твой мечик, не бойся. Онегесий его подобрал.
Судя по голосу и величавой осанке, незнакомец привык отдавать приказания.
— Кто ты такой? — спросил у него Карпилион.
— Руа, — спокойно ответил тот.
Предводитель скифов
Выглядел он обычно для этих мест — громадный, словно утес, седовласый, с нависшими на глаза бровями и суровым пристальным взглядом. Плечи ему укрывала серая долгополая накидка, отороченная по краю таким же серым беличьим мехом. Из-под неё виднелось простое льняное рубище. А на груди, подвешенная на золотую цепь, висела круглая бляха с какими-то древними символами, как бывает у ведунов.
— Так, значит, ты и есть аттила, о котором мы столько слышали, — спросил, наблюдая за тем, как Карпилион садится на лавку и распрямляет спину. — Смотрю, разгулялся ты на моей земле. В селении все попрятались. Дружина Водима перебита. А сам, вон, валяешься пьяным, и проучить тебя некому.
После такого приветствия с Карпилиона мгновенно слетело похмелье.
— Водим получил по заслугам, — произнес он с вызовом. — А то, что дружину его перебили — такое уж у вас могучее воинство. Нападает только на спящих.
— Хм, так ты у нас из героев, каких свет не видывал, — с издевкой произнес Руа. — Столковались с братом за моей спиной и грабили императора Феодосия? Только не надо говорить про отца, про месть, про «выдать Севастия и его людей». Когда-то,
— Отца уже нет, его убили. Я поклялся, что Империя мне заплатит. Вот и платит, — ответил Карпилион, заметив, что Руа поминает отца, как будто он все еще жив.
— Империя — это всего лишь слово, — сказал Руа. — А платят те, кто живет на этой земле. Кого обирают и угоняют в рабство.
— Ты ничего не знаешь. Люди сами зовут аттилу. Воевать против тех, кто делает их рабами!
— Да знаю я, слышал, — кивнул Руа. — И про защиту от рабства. И про дары вместо дани. И про свободные земли, которые просуществуют так долго, как долго просуществует аттила. Раньше вас было двое, и чего вы с братом добились? Его уже нет, а тебя убьют не сегодня, завтра. В Константинополе знают о вашем родстве. Кто-то им доложил, и они подкупили Водима…
— Кто доложил? Зеркон?
— Имени я не знаю, но вряд ли это Зеркон. Карлик, насколько я слышал, вернулся к августе. А тот, кто вас предал, кормится с рук Феодосия. Восточному императору надоело выплачивать дань. И, правда, куда тебе столько золота? Хватило бы обустроить несколько городов.
— Наверное, так и было, — пожал плечами Карпилион. — Я посылал его брату. Не все, но довольно много. Он хотел поставить новые города вдоль Волхи, чтобы люди селились рядом. Не знаю, успел или нет.
— Успеть-то успел, но лучше бы ничего от меня не скрывал, — со вздохом сказал Руа. — Хотя я тоже хорош. Поплыл с дружиной за море проредить наших недругов. А всё сложилось против меня. Старость — не лучшее время для воина. Тем более для морехода… Эх, ладно, теперь уже ничего не поправишь. Отныне у нас с тобой два пути. Либо мы станем врагами и это уже навсегда. Либо…
— … Я стану твоим союзником и подчиню тебе степняков? — с усмешкой продолжил Карпилион и хотел уже возразить, что этому никогда не бывать, но Руа ответил иначе:
— Либо ты станешь правителем Скифии вместо меня. За тем я сюда и вернулся. Хочу передать кому-то заботу о наших землях. Ты молод, силен, у тебя большое войско. Поклянись, что впредь не допустишь здесь войн и разбоя. И тогда правителем этих земель будешь ты. А не я.
Карпилион не сразу нашел, что ответить. Руа хотел помешать ему враждовать с Империей, возложив обязанности, которые прежде исполнял Гаудент — следить за торговлей на реках, за тем, как строятся города, собирать налоги на содержание скифского войска, наводить порядок там, где возникнет усобица.
Карпилиону это было не по душе. Он хотел остаться свободным от обязательств перед кем бы то ни было, а вражду с Империей считал своим обязательством перед отцом. Но Руа предлагал ему нечто большее, чем женитьба на дочери или должность вечного заместителя. Он предлагал ему стать правителем скифов и в одно мгновенье сравняться с правителями Империи, называвшими себя не иначе как божествами. А если к тому же ему удастся объединить Великую Скифию и Великую Степь, то сможет легко превзойти их обоих и превратить аттилу в главное божество.