Афера для своих
Шрифт:
– Наводчика надо на улицу послать, – предложил кто-то из оперов, – он отмашку даст, и можно будет на опережение стрелять.
У окна начался спор: можно ли попасть из гранатомета в автомобиль, если он появится между домами всего на пару секунд? Большинство спорщиков склонялось к мнению, что по движущейся мишени прицельно не выстрелить.
«Знал бы Хасбулатов, какие вопросы в городской милиции обсуждают, – подумал Лаптев. – Вот бы он подивился! А еще забавнее было бы, если бы сейчас с гранатометом в руках вошел Самойлов и сказал, что надо шарахнуть по автомобилю Хасбулатова. Все бы сразу же нашли сто причин, лишь бы стрелять не заставили. Бериев первым бы сказал, что РПГ в первый раз в глаза видит и не представляет, с какой стороны в него
Дверь в кабинет распахнулась, и вошел замполит управления, но без гранатомета, с ежедневником под мышкой.
– Вот вы где все собрались! – весело сказал он. – И ты, герой дня, тоже здесь? Как головка-то, не побаливает? Руки с перепоя не трясутся?
– Ничего у меня не болит, – пробурчал в ответ Оленев.
– Александр Евгеньевич, – Ефремов встал, прикрыв собой Оленева, – ответьте мне на один животрепещущий вопрос: в честь чего сегодня рабочий день объявили?
– Ты разве не знаешь? – «удивился» замполит. – К нам с рабочим визитом Хасбулатов приехал.
– Вот и я про то! К нам приехал председатель парламента, а мы сидим на работе, словно он не государственный деятель, а глава бандитской шайки. Чего мы от его визита ждем? Погромов, что ли? Я понимаю, когда на праздник усиление объявляют. В праздник люди пьют, воруют, режут друг друга, но приезд Хасбулатова не праздник. Рюмку за его здоровье никто не поднимет, так чего мы ждем?
– Не занимайся демагогией! – одернул Ефремова замполит. – Не мне и не тебе решать, когда и по какому поводу объявлять усиление.
– Во сколько Хасбулатов в театре оперетты выступление закончит? – спросил Лаптев.
Замполит обрадовался перемене разговора и пояснил:
– В час дня Руслан Имранович закончит встречу с активом области и поедет на завод «Строймаш». Там он встретится с коллективом предприятия, пообедает в ресторане «Сибирь» и вылетит в Томск. Часов в пять он должен быть в аэропорту.
– У нас же нет прямого рейса до Томска? – не подумав, спросил стажер Тягур. – На чем он полетит?
– Володя, ты, ей-богу, как дитя малое! – засмеялись мужики. – У Хасбулатова собственный самолет «Ту-154», а ты его захотел на регулярном рейсе отправить?
– До особого распоряжения всем быть на месте, – напомнил замполит и вышел.
– Наш Руслан Имранович как царь путешествует, – посмотрев вслед замполиту, сказал Бериев. – У Николая II собственный поезд был, у Хасбулатова – самолет.
– О, про царя! – встрепенулся Воронов. – Расскажу вам почтенный случай, который в один миг изменил мое отношение к Николаю II.
Мужики замолкли, расселись кто куда. Воронов был отменный рассказчик, и истории с ним приключались – заслушаешься. Одна байка об отмене собственной свадьбы чего стоила!
– В прошлом году, – начал Воронов, – в мае, пришла разнарядка – отправить одного следователя на курсы повышения квалификации в Свердловский юридический институт. Коллеги как узнали об учебе, так тут же каждый нашел сто причин, лишь бы не ехать. У всех, как по команде, жены заболели, дети захворали, престарелым родителям некому помочь картошку высаживать. Я тоже решил отмазаться и говорю: «Меня на учебу отправлять смысла нет. Я только в прошлом году диплом получил и еще ничего забыть не успел». Самойлов выслушал всех и отправил на учебу меня. Говорит: «У тебя детей нет, картошку сажать не надо, так что ты – наш единственный кандидат». Делать нечего – я взял под козырек, сложил вещи в сумку и поехал на Урал. В институте я пару раз сходил на занятия, понял, что ничему они меня не научат, и стал целыми днями слоняться по городу. Если кто не был в Свердловске, то в двух словах опишу его: огромный красивый город, основной вид транспорта – трамваи. Итак, погожим весенним деньком занес меня черт на улицу Свердлова. Иду, смотрю – на обочине площадка выровнена, огромный деревянный крест стоит, хоругви висят, стенды с книгами и иконами выставлены, а напротив них, на пятиэтажном доме, по всему фронтону растяжка «Слава ленинской политике международных отношений!».
Закончить Воронов не успел. Дверь кабинета распахнулась, и вновь вошел замполит.
– О, коллеги, вы еще не разошлись! – сказал он. – Тем лучше – не надо будет по кабинетам ходить, каждому объявлять. Коллеги, к концу следующей недели надо будет сдать по десять рублей на издание книги «История Дома Романовых».
– Ворон, – завопили мужики, – накаркал, сволочь! Кто тебя заставлял про царя рассказывать? Про женщин, что ли, тем мало?
– Ничего не понимаю, – озадачился замполит. – При чем тут Воронов? Что случилось-то?
– Александр Евгеньевич, – как школьник на уроке, поднял руку Бериев. – Воронов говорит, что после Нового года в фойе УВД портрет Дзержинского снимут и на его место установят ростовой портрет Николая II. И еще он говорит, что при входе в здание надо будет портрету императора честь отдавать, как высшему военачальнику.
– Я такой новости не слышал, но если портрет царя установят, то не удивлюсь, – сказал замполит. – Нынче императорская атрибутика в большом уважении, того и гляди кокарды со звездочками на двуглавых орлов поменяют.
Из-за стола поднялся Ефремов, вышел на середину кабинета.
– Александр Евгеньевич, позвольте мне задать один вопрос.
Замполит почувствовал ловушку, но отказаться отвечать на вопрос он не мог – должность не позволяла.
– Сколько я себя помню, – продолжил Ефремов, – в школе, в вузе мне ежедневно внушали, что Николай II – это кровавый тиран. По его приказу 9 января 1905 года расстреляли мирную демонстрацию рабочих. У нас в городе есть улица «1905 года» и есть улица «9 января». Что же получается? После запрета КПСС Николай II перестал быть Николаем Кровавым, но улица «9 января» осталась. Это же двоемыслие какое-то. Невозможно одновременно одного и того же человека считать благодетелем общества и безжалостным убийцей ни в чем не повинных людей.
– Ну что же, отвечу по порядку, – замполит одним пальцем поправил очки, переложил ежедневник под другую руку. – Победители всегда переписывают историю. В августе 1991 года к власти пришли капиталисты, для которых Николай II – прогрессивный государственный деятель, коварно убитый уральскими чекистами. Вполне естественно, что капиталисты будут возвеличивать своих кумиров и всячески поносить политических оппонентов, их идеологию и символы. Теперь о названиях улиц. Нет никакого смысла менять таблички на домах. Пройдет двадцать лет, и все забудут, какие события происходили 9 января 1905 года.