Афера для своих
Шрифт:
«В советское время шоколадку изготовили, – отметил Ефремов. – Только где они были при советской власти, эти „Сказки Пушкина“? На каких складах их от народа прятали?»
– Все средства «Ориона» принадлежали или немецкой фирме, или советскому нефтегазовому комплексу, то есть государству, – продолжил Сидоров. – С самого первого дня деятельности «Ориона» Владимир Семенович Козодоев был его директором, но не владельцем. В 1991 году он смекнул, что до распада СССР осталось совсем немного, и подготовил хитроумный вариант по выводу основных средств из государственной собственности в фирму, подконтрольную лично ему. Козодоев-старший летом прошлого года основывает
Начальник ОБЭП достал сигареты из пачки «БТ-Орион» и вернул их в свою пачку, наглядно показав, как в «Орионе» появились средства и как они ушли.
– Немцы не потребовали свою долю назад? – спросил Ефремов.
– Потребовали, и Козодоев вернул им «Орион» со всеми потрохами. Вот так, – Сидоров подтолкнул к Ефремову пустую пачку «БТ». – Кури, дорогой друг, наслаждайся! На дне пачки остались крошки табака, а куда делись наши общие сигареты, у меня не спрашивай. Договоры-то ты заключал с советской фирмой, а советская власть испарилась, и спрашивать, куда делись деньги, не с кого.
– Ловко придумано, – оценил Ефремов. – Что дальше?
– Где-то летом этого года стало понятно, что «Газпром» поглотит мелкие фирмы, обслуживающие газовую промышленность. Поглощение будет происходить путем выкупа активов. Грубо говоря, за пачку сигарет стоимостью сто рублей тебе предложат рубль, а если ты заартачишься, то силой отберут, а тебя самого посадят по надуманному обвинению. Чтобы не лишиться всего нажитого, Владимир Козодоев решил вывести капиталы по проверенной схеме: недвижимое имущество продать, деньги перебросить на счета вновь образованных фирм, не связанных с газовой отраслью. Он уже начал движение капитала, но тут вмешался ты, посадил его любимого сына. Сын, как ты помнишь, заместитель Козодоева-старшего в СГТС и совладелец предприятия. От навалившихся невзгод Владимир Семенович впал в кому и сейчас лежит в областной больнице, готовится к переходу в мир иной. Сколько он пробудет в бессознательном состоянии, врачи не знают. Может завтра богу душу отдать, а может еще год-полтора протянуть.
– Сейчас СГТС сын руководит?
– О, тут начинается самое интересное! Сергей Козодоев вдребезги разругался с матерью и решил оставить ее с голым задом: без средств, без активов, без перспектив на будущее.
– Но-но! – запротестовал Ефремов. – Так уж и без средств. Я был у них дома. Там один коттедж чего стоит.
– Игорь, коттедж в загородной зоне – это для тебя предел мечтаний, а для Риммы Козодоевой – конура, временное жилище. Она могла бы владеть дворцом на Кипре, а останется в промозглой Сибири.
– Сергей пойдет по проторенной дорожке?
– Конечно! Зачем выдумывать новые схемы, если старые работают? Недели две назад Сергей приступил к осуществлению плана Владимира Семеновича, но с одной небольшой оговоркой – все активы будут выведены на подконтрольные ему, а не отцу фирмы. Через полгода он закончит переброску капиталов и умотает куда-нибудь в Германию или в Лондон, а мамашу с сестрой оставит здесь – вздыхать у разбитого корыта.
– У меня есть информация, что он по-прежнему ведет разгульный образ жизни, – неуверенно сказал Ефремов. Ему нужно было создать у собеседника
– Ерунда! – не задумываясь, ответил Сидоров. – Нынче Козодоев-младший весь в делах. Работа-дом-работа. В ресторанах уже забыли, как он выглядит, а бывших дружков к нему охрана не подпускает.
– Он же такой гуляка был, ни одной юбки мимо не пропускал, в приемной целый гарем содержал.
– Все в прошлом! Теперь у Сергея одна женщина – вьетнамка Маша.
– Кто такая? Откуда взялась? – удивился Ефремов. – Чего это Сергея на вьетнамок потянуло?
– Как мне шепнул надежный человек, Козодоев попросил у Ханойского Джо круглосуточную охрану. Джо выделил ему людей, а чтобы Серега по ночам не скучал, направил к нему молоденькую полукровку. Отец у этой Маши – европеец, так что она выглядит очень даже ничего. К тому же Маша мастерица на все руки: у нее черный пояс по карате, говорит на трех европейских языках, хорошо готовит и в кровати, наверное, не лежит как бревно. Козодоев за ней как за каменной стеной.
– Как, ты говоришь, ее зовут? Маша? А по-вьетнамски как?
– Ми. В переводе с вьетнамского – красивая. Но все зовут ее Машей.
– Чем ее настоящее имя не устраивает?
– Ты о чем, Игорь? Что за имя такое – Ми? Вертолет, что ли? Представь бытовую сценку: она приготовила невкусный ужин, и ты ее отчитываешь: «Машка, ты что за фигню сварила?» Если ее будут звать Ми, то что получится? «Мишка, ты что сварил?» Как ни крути, для русского уха имя Маша и приятнее, и понятней. Маша эта, кстати, каждый день с охранником на рынок ездит, продукты покупает. Сергей нынче питается как молодой американский аристократ: все продукты свежие, экологически чистые. Спиртное ему доставляют из валютного магазина, сигареты он покупает там же, по три доллара за пачку.
– Три доллара! – воскликнул Ефремов. – Я на эти деньги до конца недели протяну, а он за день их в дым превращает? Что говорить, красиво жить не запретишь. Спасибо, Женя, за угощение и за консультацию. Не буду я Козодоева в разработку отдавать, спишу материал как не нашедший подтверждения.
– Давай еще по одной! – предложил Сидоров. – Коньячок-то настоящий, советский! Пей хоть стаканами – не отравишься.
Ефремов выпил, похвалил коньяк и попросил достать бутылку такого же.
– Водки заводской могу бутылку достать, а коньяк не обещаю. Нынче советское спиртное в большом дефиците.
Вернувшись к себе, Ефремов дал поручение на установление наружного наблюдения за дочерью Риммы Витальевны. В мотивировочной части задания он написал: «Фигурантка оперативной проверки подозревается в скупке краденого и распространении наркотиков».
«По поведению дочери я попытаюсь понять, так ли плохи дела у Риммы Витальевны или она только прикидывается. Я бы с большим удовольствием за ней пустил слежку, но не могу! Не дай бог, разведчики зафиксируют мою встречу с ней, ввек потом не оправдаюсь».
Ефремов еще раз вспомнил мимолетную встречу с Оксаной Козодоевой.
«Как у нее глаза сверкнули, когда она поняла, что у меня под пиджаком пистолет! Женщины падки на дерзких вооруженных мужчин, хоть на сыщиков, хоть на бандитов… Проклятое двоемыслие! Научил же Лаптев словечку. Я теперь во всем, даже в себе, ищу двоемыслие. Спрашивается, на кой черт мне Оксана, если я не знаю, о чем с ее мамашей разговор пойдет? На будущее хочу полянку застолбить? К черту! Хватит самоедством заниматься. Дал поручение, значит, так надо было».