Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми
Шрифт:
Разведчик спеленал пленного вонючей грязной чалмой. На шею накинул петлю-удавку, свободным концом подтянул к затылку связанные за спиной руки.
Пленный был старше средних лет. Далеко не юноша. Он явно испытывал боль, которую ему причинили два мастера спорта по вольной борьбе. Миша верно подметил – хлипок, но лишь бы не отдал концы раньше времени…
– Сколько осталось, товарищ лейтенант?
– Немного, Прокопенко, держись! Проскочим ущелье и – дома!
– Это ж километров шесть? Ага?
– Не больше. Подъём. Уходим к подножью гряды, слышишь меня,
Ефрейтор смотрел в другую сторону…
– Товарищ лейтенант…
Я уже видел мигание фонарика на Чёрной горе. Мерцающие блики, пронзая ночную темень, летели в пространство: серия сигналов на передачу – пауза и обратно – приём информации корреспондента.
– По нашу душу сигналят, товарищ лейтенант, не иначе…
– Прицел!
Передача информации из кишлачного массива к Чёрной горе, вне сомнения, результат захвата «языка» и принятие противником мер к перехвату группы до выхода к боевому охранению. Скорее всего, в кишлаке обнаружили убитых. Пора по-настоящему уносить ноги.
– В тылу порядок, товарищ лейтенант, – доложил старший дозора.
– Хорошо, Андрей! Засада очевидна как никогда! Проскочим ущелье? – Хорошо! Не успеем? – «Духи» закроют его, и хреново придётся. Ясно?
– Ясно!
– Ладно, ещё повоюем! Вперёд!
Изнуряющий бег продолжался, кажется, целую вечность, обжигая лёгкие хриплым дыханием. Утопающие в снегу ноги заплетались.
– Подменить, Миша?
– Ещё подержусь, – выдохнул разведчик.
– Но резче, Миша, резче, ущелье уже видно…
Пот заливал глаза. Горсть снега в лицо и – бегом, бегом, бегом…
– Три минуты привал.
Упали. Оглянулся на Нищенко, прикрывшего с Ивановым и Орловым тыл, – парни держались.
Вспомнился разговор душманов, рассуждавших об оружии, не иначе готовили в Кабул. Затеяли что-то. Нашего «духа» – кровь из носа надо донести до штаба дивизии живым – ему есть чем поделиться с нами. Однако пора.
– Вперёд!
Встали и побежали к расщелине на стыке хребтов – ключ к жизни и смерти разведывательной группы. На фоне снежной долины паймунарская гряда виднелась сказочным чудовищем. Её оконечность, примыкая к Чёрной горе, и образовала узкий проход к боевому охранению. Преодолеем его без помех – через час обнимем десантников заставы, нет – сложим головы в «огневом мешке».
Не пройдёт и месяца, как 29 февраля 1980 года, в первой Кунарской операции под Барикотом мятежная часть особого назначения горных стрелков афганской армии осуществит вариант засады «огневого мешка» в отношении усиленного 3-го парашютно-десантного батальона 317-го полка. В жестоком бою погибнет 35 десантников и столько же получат ранения. Этим батальоном мне посчастливится командовать через семь лет в моём «втором» Афганистане…
Опасность достигла предела! Принял решение вывести группу к скальной основе гряды, где, укрывшись в её тени, незамеченными выйти к ущелью. Пропустив разведчиков, тащивших пленного, подтолкнул «духа» стволом автомата. Ослабли ребята. Падали в снег, вставали, но шли вперёд, «заплетаясь» ногами.
– Смените
Сергей с Геной опять подхватили душмана.
– Слушайте оба! Если ввяжемся в бой, к боевому охранению выходите самостоятельно, отход обеспечим, но «духа», Сергей, сберечь!
– Ясно, товарищ лейтенант.
– А где у него обувь?
Показалось, что душман «чешет» по снегу без обуви. Нет, в сандалиях. М-да, в шлёпках воевать – извините меня! Впрочем, ноги его не нужны, а вот голову сберечь обязаны.
У подошвы гряды огляделся. Если «духи» вышли к Чёрной горе, «оседлав» проход, лучшего места для засады не придумать! Расщелина вызывала тревогу.
Вот и горловина прохода между хребтами. Тишина. Корочка наста скрипела под ногами, высвечиваясь синеватым блеском от кое-где видневшихся звёзд. Морозно. Слипались ресницы.
– Как, Кибиткин?
– В порядке, товарищ лейтенант.
– Держись, парень, – привал.
Упали. Группа захвата с пленным лежала, восстанавливая хриплое дыхание. Уткнувшись головой в снег, Баравков держал конец чалмы, которым был связан душман. «Язык», казалось, не подавал признаков жизни – нет, грудь поднималась от дыхания легких.
– Что перед ущельем, Андрей? Пройдись «ночником» по склону, который фронтом к нам, не очень нравится, для засады – «сказка»!
Ивонин осмотрел расщелину.
– Вроде нормально, товарищ лейтенант.
– Что, значит – «вроде»? Отчикают головы! «Вроде»! Смотри внимательней!
Изучив дефиле, Ивонин исправился:
– В порядке, товарищ лейтенант!
– Другое дело! У нас сегодня бенефис – понимать надо! Вперёд!
Опасность исходила от склонов хребтов. Если «духи» вышли на них, позволят войти в ущелье и обрушат огонь с нескольких направлений и ярусов сразу. Группа окажется в «огневом мешке» и конец – однозначный.
Тешился мыслью, не скрою, о том, что душманы не могли выйти быстрее нас и заблокировать ущелье. Не могли – и всё тут! Иллюминация, устроенная на Чёрной горе, безусловно, связана с нашим появлением в кишлаке. И сигнал на перехват группы адресовался или заранее подготовленной засаде, или имел иное значение. Противник физически не мог сыграть на опережение! Мы проскользнули в его тылы из-за паймунарского хребта за пятнадцать километров отсюда! Таким образом, у тарахейльских «духов» нет оснований считать, что «шурави», проникнув ночью в базовый кишлак, совершили дерзкий налёт и возвращались через узкие «ворота».
Тогда заблаговременная засада? – Хороший вариант… Но минус в том, что сейчас 15–18 градусов мороза. А это убедительный аргумент… Такой холод душманы не выдержат в горах в долгом ожидании группы. Менялись? – Могли. Но тогда их надо обнаружить раньше, чем это сделают они!
Ещё разок «прошёлся» ночным прицелом по склонам хребтов: камни, скалы, выработки, выемки, присыпанные снегом, – зацепиться не за что. Неужели чисто и работаем с опережением?
– Ивонин, с тобой – Ксендиков, Прокопенко, Яруков. Выдвигаетесь по левому краю ущелья. Не спускай глаз с обратного ската хребта! Ясно?