Афган: русские на войне

Брейтвейт Родрик

Задача 

Задача 40-й армии и ее командующих в момент вторжения в Афганистан казалась ясной и достижимой. Русские вмешались, чтобы положить конец ожесточенной вражде в НДПА и вынудить коммунистическое правительство к радикальной перемене чрезвычайно непродуктивной политики. Перед армией не ставилась цель захватить или оккупировать страну. Она должна была занять города и зачистить дороги, а затем покинуть Афганистан, как только правительство и его армия будут в состоянии принять ответственность на себя.

Вначале этот план выглядел внятной стратегией, но в итоге оказался лишь непрактичным пожеланием. Русские хорошо понимали, что проблемы Афганистана можно решить только политическими средствами, и Андропов с самого начала доказывал, что режим не удержится на советских штыках. Но СССР

также надеялся, что афганский народ в итоге примет обещанные перемены: стабильное правительство, законность и правопорядок, улучшение здравоохранения, сельскохозяйственную реформу, экономическое развитие, образование для мужчин и женщин.

Однако обнаружилось, что большинство афганцев предпочитает жить своим умом и не намерено отказываться от традиций под давлением кучки иностранцев-безбожников и доморощенных неверных. Русские не пытались, да и не могли разрешить этот фундаментальный стратегический вопрос. Ожесточенная гражданская война, с которой они столкнулись, началась задолго до их появления и продолжалась семь лет после их ухода, вплоть до победы «Талибана» в 1996 году. В этой войне верность была понятием изменчивым и многосложным. Отдельные люди и целые группы переходили с одной стороны на другую либо, при всякой возможности, договаривались друг с другом о прекращении огня или о ведении торговли. Между теми, кто занимал в войне одну сторону, также вспыхивала кровопролитная вражда: те или иные лидеры и группировки пытались добиться для себя преимуществ. Советским войскам выпало вести войну наихудшего свойства — с партизанами, которую они не предвидели, для которой не были достойно подготовлены и оснащены. Обе стороны вели себя чрезвычайно жестоко, каждая допускала казни, пытки и гибель мирных граждан, уничтожение их жилищ и средств к существованию. Советские войска, как и другие силы, вторгавшиеся в Афганистан до и после них, пришли в смятение от того, насколько жестоким и эффективным оказалось сопротивление. Они столкнулись с ним практически немедленно, и это была настоящая насмешка над их планами и надеждами.

Как русские, так и афганцы понимали, что однажды советские войска отправятся домой. Афганцам же придется жить в этой стране и друг с другом еще много лет после того, как последний русский солдат вернется домой. Даже тем афганцам, что поддерживали правительство в Кабуле, молчаливо соглашались с присутствием русских или даже приветствовали их приход, всегда приходилось прикидывать, что станется с ними после ухода советской армии.

Стратегическая доктрина советского правительства имела еще один изъян. Оно недооценило (а может, даже не принимало в расчет) потенциальную неготовность собственного народа терпеть долгую и явно бессмысленную войну в далекой стране. Конечно, советские власти не сталкивались с массовым движением протеста, как правительство США во время войны во Вьетнаме. Но растущее разочарование войной в государственном аппарате и вне его подорвало решимость лидеров.

Этого хватило, чтобы свести на нет все военные успехи 40-й армии.

Командующие

За время существования 40-й армии во главе ее побывали семь командиров: Юрий Тухаринов, Борис Ткач, Виктор Ермаков, Леонид Генералов, Игорь Родионов, Виктор Дубынин и Борис Громов. Еще одиннадцать генералов служили советниками афганской армии с 1975 по 1991 год. Некоторые из этих офицеров, потрясенные унижениями, через которые прошли их армия и страна, сыграли существенную политическую роль в распаде Советского Союза и становлении новой России.

Военная верхушка СССР состояла из профессионалов. Они учились в Академии Генштаба. Они руководили крупными военными формированиями, командовали военными округами СССР и армиями за пределами страны. В 1979 году они еще помнили ту славу, в лучах которой купалась армия после победы во Второй мировой. Они получали больше остальных госслужащих (кроме офицеров КГБ). Они разделяли базовые цели политического руководства — сохранение стратегического паритета с США. И политики соглашались, что притязания армии при распределении экономических ресурсов страны имеют безусловный приоритет — при условии, что военные остаются в стороне от политики. Как и офицеры армий других стран, советские военные руководствовались чувством долга, соображениями чести и патриотизмом. Они чтили славные подвиги русской армии.

Они держались в стороне от гражданских и были уверены, что и гражданские не должны никоим образом вмешиваться в их дела. Даже министр обороны Дмитрий Устинов в их глазах не вполне отвечал высоким требованиям: несмотря на большой опыт работы в оборонном секторе, он был партийным бюрократом, а не профессиональным офицером.

Некоторые из этих генералов участвовали во Второй мировой, будучи младшими офицерами. Многие из них служили на Дальнем Востоке, Ближнем Востоке и в Африке: СССР оказывал активную военную поддержку своим коммунистическим союзникам, «прогрессивным» правительствам «третьего мира» и народам, стремящимся к независимости от колониальных хозяев [31] . В этих кампаниях ряд советских офицеров погиб.

Советские генералы успешно развернули семнадцать дивизий в Венгрии в 1956 году и восемнадцать дивизий (при поддержке восьми дивизий стран Варшавского договора) — в Чехословакии в 1968 году. Во время операции против венгерских повстанцев погибли 87 офицеров и 633 солдата. В Чехословакии настоящих боев не было. Там погибли один офицер и одиннадцать солдат. Операции в Восточной Европе стали внушительными достижениями в плане логистики, но это была не война. В отличие от американских коллег, у советских генералов не было свежего опыта управления большими армиями в боевых условиях. И они не имели ни оснащения, ни специальной подготовки, ни теории, ни опыта ведения войны с мятежниками в горах Афганистана.

31

Около 150 офицеров погибли в гражданской войне в Китае с 1946 по 1950 год, 168 — за время войны в Корее, двенадцать за время боев во Вьетнаме с 1965 по 1974 год, семь от несчастных случаев и болезней на Кубе в 1962-1964 годах, восемнадцать — в арабо-израильских войнах в 1967-1974 годах, двадцать три — в Эфиопии, сорок — во время боев на границе с Китаем в 1969 году. См.: Кривошеев Г. Россия и СССР в войнах XX века: потери Вооруженных сил. М., 2001. С. 521-534.

Хотя в боях пали четыре советских генерала^{166}, главный удар приняли на себя полковники, майоры, капитаны, лейтенанты и рядовые. В Афганистан отправились менее 10% офицеров мотострелковых войск — костяка армии. Остальные были разбросаны по Советскому Союзу и Восточной Европе: войска готовились к большой войне с НАТО и при этом должны еще были внимательно следить за китайцами.

Большинство советских офицеров считало выполнение приказов своим долгом. Даже если бы они узнали о сомнениях, терзавших советское руководство, то посчитали бы, что это не их дело. Они были уверены, что их отправили в Афганистан для защиты страны от внешнего вмешательства и мятежей.

Хотя к концу войны разочарование стало расти, идеалистические настроения играли важную роль до последнего момента. Анатолий Ермолин отправился в Афганистан молодым лейтенантом в 1987 году, и тогда необходимость советского вмешательства не вызывала у него никаких сомнений. Они возникли позднее, когда Ермолин вернулся домой. Он стал либеральным политиком и депутатом постсоветского парламента России^{167}.

К моменту прибытия в Афганистан молодые люди, прошедшие советскую офицерскую школу, были в основном хорошо обучены или, во всяком случае, готовы впитывать опыт, который можно получить только на поле боя.

Специалистам обеспечили дополнительную подготовку. Закончив академию, Александр Карцев отправился еще на год в разведшколу. К тому моменту ГРУ решило, что в Афганистане нужно обеспечить местные источники информации: технические средства разведки оказались несовершенными, данные воздушной разведки поступали с задержкой, а станции радиотехнической разведки в горах работали неважно. Советские разведчики записали массу важных разговоров на древние магнитофоны, но им не хватало грамотных переводчиков, чтобы обрабатывать этот материал. ГРУ предложило новые методы. Избранных офицеров разведки обучали простейшим врачебным навыкам, подражая французской благотворительной организации «Врачи без границ». В кишлаках таких людей встречали бы с энтузиазмом, и они смогли бы собрать немало полезной информации.