Афган: русские на войне

Брейтвейт Родрик

Естественно, большинству советников требовались переводчики. Некоторых набрали в Таджикистане и Узбекистане. Другие прибыли из элитарных академических институтов Москвы и Ленинграда, которые по уровню изучения Афганистана, его истории, его народов, языков и культуры могли соперничать с кем угодно в мире.

В июне 1979 года Евгений Киселев готовился сдавать госэкзамены в Институте стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ. После университета советских студентов обычно трудоустраивали туда, куда указывали власти. Киселев рассчитывал получить работу в ТАСС в Кабуле. Однако его вызвали в кабинет декана, где его и пару других студентов ждали двое в штатском. Киселеву и товарищам сообщили, что все распределения отменены и что выпускников этого года, изучавших персидский и пушту, отправят в Афганистан. Затем с ними провели беседу два полковника: лощеные, с хорошими манерами,

вежливые, типичные штабные. Студентам напомнили, что они — военнообязанные: поэтому их призывают в армию. Двенадцатого июля они вылетели в Кабул и были прикреплены к афганским военным частям для работы вместе с военными советниками. Они носили афганскую форму, и им, как и советникам, платили больше, чем советским офицерам того же ранга. Киселева и еще пятерых переводчиков поселили в трехкомнатной квартире в новом микрорайоне, только что сданной и еще не обустроенной. В комнатах были бетонные полы и стояли железные кровати — ни матрасов, ни подушек, ни простыней. Киселеву удалось разыскать в городе несколько одеял и матрасов. Мебель тоже пришлось добывать самим^{220}.

Среди новичков был Андрей Грешнов. Он надеялся закончить обучение в Кабуле, однако еще не сдал экзамен по истории КПСС — необходимое требование для зарубежной поездки. С грехом пополам Грешнов все-таки сдал экзамен и прослушал в ИСАА краткий курс поведения советского гражданина за границей. Но учебу продолжить не удалось: Грешнову заявили, что он будет переводчиком в афганской армии, а если откажется, его исключат из университета. Две недели спустя, так и не сдав госэкзамены, Грешнов улетел в Кабул. После приземления он понял, что фарси, который он изучал в университете, имеет мало общего с дари, звучащем на улицах Кабула. Его поселили в той же квартире, что и Киселева^{221}.

Женщины

Женщины оказывались в Афганистане по разным причинам. Если они служили в армии, они ехали туда по назначению, нравилось им это или нет. К началу 80-х годов женщины составляли 1,5% советских военнослужащих^{222}. Во время Второй мировой войны женщины входили в экипажи бомбардировщиков и истребителей, были командирами танков и снайперами. Теперь же они служили архивариусами, шифровальщицами и переводчицами в штабном аппарате, работали на базе материально-технического обеспечения в Пули-Хумри или Кабуле, а также врачами и медсестрами в госпиталях и фронтовых медчастях. Гражданские специалисты стали появляться в Афганистане с 1984 года. Они работали в штабах, в полковых библиотеках, в военных магазинах и прачечных, в «Военторге», были секретарями. Командующему 66-й отдельной мотострелковой бригадой в Джелалабаде удалось найти машинистку, которая могла выполнять еще и обязанности парикмахера^{223}.

Мотивы тех, кто приехал добровольно, разнились. Врачи и медсестры отправлялись на работу в госпиталях и медпунктах из чувства профессионального долга. Некоторым приходилось ухаживать за ранеными под обстрелом, как их предшественницам во время Второй мировой, и уже в первые дни после прибытия в Афганистан они сталкивались с ужасными ранами^{224}. Некоторыми женщинами двигали личные мотивы: неудачи в личной жизни или деньги. В Афганистане платили двойную зарплату^{225}. Другие искали приключений: для одиноких женщин, не имевших связей в верхах, гражданская служба при советских силах за границей была одним из немногих способов увидеть мир. В отличие от женщин-военных, гражданские служащие всегда могли разорвать контракт и через неделю оказаться дома.

Елене Мальцевой хотелось внести свой вклад в ту помощь, которую ее страна оказывает афганскому народу. Ей было девятнадцать, и она училась в Таганрогском мединституте. В 1983 году она написала в «Комсомольскую правду», что ее однокашники — не только юноши, но и девушки — хотят испытать себя, закалить:

И, кроме того, мы все время ощущали в себе потребность готовить себя к защите Родины (извините за громкие слова, иначе выразиться не могу) и защищать ее… Почему я рвусь уехать сейчас? Может, глупо это звучит, но просто боюсь не успеть. Ведь именно сейчас там трудно, там идет необъявленная война. И еще. Я буду учить детей, воспитывать их. Но, честно сказать, я к этому еще не готова. Учить, воспитывать можно, когда есть какой-то жизненный опыт,

жизненная закалка… Там трудно, и я хочу быть там. Неужели мои руки не нужны? (Снова громкие слова, но разве скажешь иначе?) Я хочу помочь народу этой страны, нашим людям советским, которые там сейчас^{226}.

Женщины-контрактники, как и призывники, должны были пройти через военкомат. Многие надеялись попасть в Германию, но там вакантных мест было мало, а работникам военкоматов нужно было выполнять квоту по Афганистану. Поэтому они уговаривали или даже заставляли женщин подать заявление туда.

Женщины в боях не участвовали, но и они время от времени оказывались под огнем. За время войны погибли сорок восемь гражданских сотрудниц и четыре женщины-прапорщика: одни в результате вражеских действий, другие вследствие несчастного случая или от болезни^{227}. Двадцать девятого ноября 1986 года в самолете Ан-12, сбитом над кабульским аэропортом, погибли три женщины. Две из них ехали на свою первую работу в Джелалабаде; одну завербовали шестнадцатью днями ранее, другую — менее чем за неделю до катастрофы^{228}. В общей сложности 1350 женщин получили за службу в Афганистане государственные награды^{229}.

Как и солдат, женщин сначала отправляли во временный лагерь в Кабуле, и они находились там, пока начальство не определяло их дальнейшую судьбу. Некоторые предприимчивые девушки ждать не желали и брали дело в свои руки. Двадцатилетняя Светлана Рыкова напросилась на самолет из Кабула в Кандагар, а потом уговорила вертолетчика отвезти ее в Шинданд, крупную авиабазу на западе Афганистана. Там ей предложили работу в офицерской столовой. Она отказалась и решила подождать. Наконец, на базе открылась вакансия помощника начальника финансовой службы. Рыкова работала в Афганистане с апреля 1984 по февраль 1986 года.

Татьяна Кузьмина, мать-одиночка тридцати с лишним лет, сначала работала в Джелалабаде медсестрой. Потом ей удалось выпросить себе работу в боевом агитационно-пропагандистском отряде (БАПО). Татьяна была единственной женщиной в этом отряде, который доставлял в горные деревни вокруг Джелалабада продовольствие и лекарства, вел пропаганду, устраивал концерты, помогал больным и матерям с младенцами. Она уже должна была окончательно вернуться в СССР, но незадолго до этого отправилась с отрядом на задание и утонула в горной реке. Тело Татьяны нашли только через две недели^{230}.

Лилия, квалифицированная машинистка в штабе одного из советских военных округов, получала слишком мало, и чтобы дожить до зарплаты, ей приходилось собирать и сдавать бутылки. Она не могла даже купить нормальную зимнюю одежду. А в 40-й армии ее встретили дружелюбно и хорошо кормили. Она даже не представляла себе, что такое бывает^{231}.

Многие из этих женщин в Афганистане вышли замуж, хотя, возможно, изначально таких намерений у них не было. Одна говорила: «Здесь все женщины одинокие, ущемленные. Попробуйте прожить на сто двадцать рублей в месяц — моя зарплата, когда и одеться хочется, и отдохнуть интересно во время отпуска. Говорят, за женихами, мол, приехали? Ну а если и за женихами? Зачем скрывать? Мне тридцать два года, я одна»^{232}. Браки могли регистрировать только советские чиновники в Кабуле. Молодая пара из 66-й отдельной мотострелковой бригады в Джелалабаде отправилась в аэропорт и попала под гранатометный обстрел вскоре после выезда с базы. Оба погибли. Наталье Глущак и ее жениху, офицеру из роты связи той же бригады, удалось добраться до Кабула и зарегистрировать брак. Назад они решили не лететь, а поехали на БТР. На въезде в Джелалабад бронетранспортер подорвался на мине с дистанционным управлением. Собрали только верхнюю половину Натальиного тела^{233}.

Мужчин было во много раз больше, чем женщин, и отношение к последним было сложным. Полковник Антоненко, командир 860-го отдельного мотострелкового полка, рассказывал: «В полку было сорок четыре женщины. Медсестры, лаборантки станции водоочистки, официантки, повара, заведующие столовой, продавцы магазинов. У нас не было запасов крови. Когда полк возвращался с боевых, если были раненые, то эти женщины иногда отдавали им кровь. Это было на самом деле. Удивительные у нас были женщины! Достойные самых лучших слов»^{234}.