Афган: русские на войне
Шрифт:
Тела было зачастую сложно опознать, как и гарантировать, что на гробу будет написано правильное имя. Сергея Никифорова по прибытии в Афганистан назначили начальником небольшой медчасти, поскольку до войны он учился на врача (хотя и недоучился). Военврач в звании майора провел его по полковому моргу — маленькому бараку в окружении нескольких палаток. Никифорова обдало вонью еще до того, как он вошел внутрь. Там два вдребезги пьяных солдата разбирали сваленные в кучу части тел. Еще один катил тележку, на которую был водружен длинный жестяной ящик. Солдаты заполняли ящик мало отличимыми друг от друга ошметками и отвозили его в сторону, чтобы приварить крышку.
— Какой по счету? — спросил майор.
— Двадцатый, да еще пяток соберем.
Выйдя из морга, майор влил в Никифорова такое количество
— Ничего, привыкнешь, еще и не такое будет. Но постарайся не спиться, хоть это и трудно. А то, что ты сейчас видел, хоть и редкость, но бывает. Это разведчики попали в засаду, а затем душманы их порубили в капусту, упаковали в мешки, побросали в захваченный КАМАЗ и приказали привезти нам подарок{423}.
Гробы получали кодовое название «Груз 200». Андрея Блинушова, солдата из Рязани, который после войны стал писателем и правозащитником, призвали в армию весной 1983 года и отправили служить в штабном взводе в Ижевске. Однажды поздно вечером нескольким «дедам» приказали забрать «груз 200». Они, не отрываясь от телеэкрана, делегировали задачу младшим солдатам. Так Блинушов впервые столкнулся с «Черным тюльпаном».
Замполит взвода, самоуверенный лейтенант, повез Блинушова и нескольких его товарищей в аэропорт, прямо к стоявшему в темноте большому транспортнику. Грузовой отсек «Черного тюльпана» был забит большими, грубо сколоченными деревянными ящиками, по три в штабеле. На каждом было написано имя. В отсеке сидел мертвецки пьяный прапорщик, велевший им перенести ящики в грузовик и доставить в городской морг.
Небольшое здание морга было уже заполнено трупами. Поэтому ящики — теперь Блинушов уже понял, что в них тела погибших в Афганистане, — сложили в коридоре. В Афганистане не удосужились выписать свидетельства о смерти перед тем, как запечатать тела в цинковые гробы и упаковать их в деревянные ящики. Служащие морга, не имея возможности проверить, соответствует ли содержимое ящиков тому, что на них написано, выписали документы, без которых гробы невозможно было передать родственникам.
Даже в 1983 году правительство продолжало утверждать, будто советские войска не участвуют в боевых действиях, а лишь выполняют «интернациональный долг», помогая афганскому народу. Поэтому гробы доставляли родным ночью. Но предосторожности были излишними. Почти всякий раз о происшедшем становилось известно заранее, и родственники, соседи и друзья уже ждали грузовик, вскрывали деревянный ящик и передавали семье цинковый гроб.
В ту ночь Блинушов и его товарищи пронесли гроб с телом пилота вертолета по лестнице в его квартиру на седьмом этаже. Жена погибшего вышла встречать их с побелевшим лицом, с младенцем на руках, неспособная даже плакать. Подошел сосед, чтобы помочь найти место для гроба. Тогда женщина пронзительно закричала.
Солдаты выскользнули из квартиры, бросились вниз по лестнице, к своему офицеру. Ему не хватило выдержки, и он остался в грузовике.
Спустя некоторое время командиры стали иногда отправлять тела в сопровождении прапорщика или офицера. Как правило, то были тела солдат, которых посмертно наградили медалью «За отвагу». Так что одним из способов узнать, что на самом деле происходит в Афганистане, был перекрестный допрос сопровождающего.
Один молодой капитан-вертолетчик отправился в СССР, чтобы доставить тело товарища по эскадрилье. Он показывал Блинушову фотографии полевой жизни (конечно, снятые нелегально): солдаты в причудливом сочетании военной формы и гражданской одежды, афганские селения, превращенные в руины. Молодой офицер говорил, что во время операций против моджахедов вертолетам порой приходилось обстреливать кишлаки. Конечно, при этом гибли дети и женщины, но вертолетчик неубедительно пытался доказать, что это было дело рук моджахедов. Он так сильно нервничал насчет того, как его примет семья погибшего товарища, что попросил совета у Блинушова, хоть тот и был рядовым.
Волновался капитан не зря. Добравшись до дома погибшего в сопровождении нескольких солдат и прапорщика, он столкнулся с разгневанной толпой. Кто-то двинул прапорщику в челюсть, разбив ему губу. Фуражка упала в лужу. Женщины визжали: «Убийцы! Кого
Солдаты извлекли гроб из деревянного ящика и медленно внесли в квартиру. В ней толпились родные и соседи погибшего. Зеркала были завешены черной тканью. Женщины рыдали, мужчины пили. Капитан неловко застыл у входа, вертя фуражку в руках. Когда Блинушов сказал одной из женщин, что тот проделал долгий путь из Афганистана, чтобы доставить тело товарища, она бросилась к нему со словами: «Простите, пожалуйста, что так получилось, понимаете, он у пас единственный». Занервничав от мысли, что останется один, капитан пытался уговорить Блинушова (они уже перешли па «ты», несмотря на разницу в звании) остаться хотя бы попить чаю. Но пора было возвращаться на базу, и солдаты уехали [55] .
55
Блинушов вел записи и хотел составить книгу. Но кто-то сообщил об этом в КГБ, и у него конфисковали собранные материалы. См.: Блинушов А. “Черный тюльпан”. — http: //www. reznik.pri. ee/document.php?Idi 08.
В цинковых гробах на родину возвращались не только мужчины. Четырнадцатого января 1987 года Вера Чечетова, подруга Аллы Смолиной, полетела со своей базы в Джелалабад. Дорога занимала всего пятнадцать минут, по вертолет сбили. Вера не хотела надевать парашют: он не подходил ей по размеру, и она боялась, что помнет платье. Только по обрывкам платья ее и удалось опознать. По крайней мере, заметила Смолина, родным выдали то тело. Так случалось далеко не всегда{424}.
Пропавшие без вести
Семьи солдат, пропавших без вести во время боевых действий, не получали никакой поддержки и помощи до момента, пока судьба этих людей не определится окончательно. Прапорщик 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка пропал вместе с БТР и его водителем. БТР потом обнаружили брошенным, водителя мертвым, а прапорщика не нашли. Его жена и двое детей были обречены жить в бедности {425} .
К окончанию войны, 15 февраля 1989 года, советские военные власти так и не установили судьбу 333 солдат, пропавших в Афганистане. Было определенно известно, что 38 человек попали в плен. Сорок четыре перешли на сторону моджахедов, семнадцать из них впоследствии вернулись в Советский Союз. Судя по именам, примерно четверть пропавших и четверть тех, кто воевал на стороне моджахедов, могли быть мусульманами. Девятнадцать исчезнувших солдат сумели попасть за границу: в Канаду, Швейцарию и США. Двадцать четыре, как считалось, погибли {426} . [56]
56
Хотя в списке солдат, воевавших на стороне моджахедов, есть несколько мужчин по имени Виктор, трудно отождествить кого-то из них с молодым человеком, о котором говорит Алла Смолина.
В последующие годы власти пытались выяснить, что произошло с этими людьми. Сразу после путча 1991 года при президенте был создан Комитет по делам воинов-интернационалистов. После распада СССР работу комитета финансировали совместно все бывшие советские республики. Руслан Аушев, безупречно отслуживший в Афганистане четыре с половиной года, был назначен председателем комитета (он оставался на этом посту и в гон году). Комитет взял на себя защиту интересов ветеранов локальных войн СССР и России. Но главным его делом было выяснить судьбы тех, кто пропал па афганской войне, вернуть на родину выживших и найти останки погибших.