Афган: русские на войне

Брейтвейт Родрик

У ужесточения режима была и положительная сторона. Магазин посольства мог похвастаться богатым выбором незнакомых продуктов и потребительских товаров, в него перевезли все, что оставалось в военных магазинах. Норму спиртных напитков повысили до четырех бутылок молдавского коньяка и четырех бутылок белого вина на человека. Пива можно было брать сколько угодно.

Перед отъездом солдаты сбывали все, что можно было продать: боеприпасы, пищу, одеяла, простыни, ширпотреб, солонину, греческие соки, голландскую газировку, польскую и венгерскую ветчину, зеленый горошек, подсолнечное масло, мясные консервы, чай и сигареты. Рынок был перенасыщен, так что советские продукты продавались в магазинах еще несколько лет.

Группа прапорщиков провернула удивительную аферу. Части ВВС ящиками выбрасывали «нурсики» — пластмассовые колпачки от ракет [62] .

Из колпачков можно было пить, но другое применение им найти было практически невозможно. Аферисты обошли магазины, спрашивая, есть ли в продаже «нурсики». Лавочники о «нурсиках» никогда не слышали и спрашивали, для чего они нужны. «Вам не понять, — отвечали аферисты. — Очень нужная штука, очень редкая, очень дорогая». Выбросив на рынок несколько ящиков колпачков, прапорщики выкупили их по взвинченным ценам. Из-за алчности лавочников цены взлетели до небес. Когда спрос достиг пика, аферисты распродали два грузовика «нурсиков» и вышли из игры. Лавочники пожаловались на них в советское посольство, но им ответили: не выносите жара — не ходите на кухню. Много лет спустя торговцы еще удивлялись, как же они позволили себя так грандиозно надуть.

62

НУРС — неуправляемый реактивный снаряд.

Внимание Грешнова привлекла одна деталь. У здания ЦК армии в Кабуле стоял памятник — Т-62 на пьедестале. Он находился там не менее десяти лет, еще со времен Амина. Грешнов все любопытствовал, в рабочем ли состоянии танк. Три года спустя бойцы Ахмада Шаха Масуда сняли танк с пьедестала, отступая из столицы. Они наполнили бак дизтопливом, заменили аккумуляторы и уехали в Панджшерское ущелье^{497}.

Гражданская война продолжается

40-я армия ушла. Бушевала гражданская война. Боевой дух моджахедов был по-прежнему высок, и оружие все так же поступало к ним из Пакистана в нарушение Женевских соглашений. Пакистанцы никогда и не думали их соблюдать: президент Зия-уль-Хак как-то сказал Рейгану, что они отрицают свое вмешательство в афганскую политику, поскольку у мусульман есть право лгать ради благого дела^{498}. Большинство считало, что режим Наджибуллы скоро сменит исламистское (возможно, даже фундаменталистское) правительство, как мрачно замечало ЦРУ, «в лучшем случае колеблющееся, а в худшем — открыто враждебное, особенно по отношению к США»^{499}.

Русские, со своей стороны, продолжали снабжать Кабул продуктами, топливом, боеприпасами и военной техникой. В мае 1989 года в Афганистане побывала советская военная делегация во главе с Варенниковым, чтобы обсудить оказание помощи^{500}. К 1990 году ежегодная помощь СССР правительству Наджибуллы достигла трех миллиардов долларов. Афганская армия и ВВС полностью зависели от советских поставок и могли успешно сражаться с моджахедами лишь до тех пор, пока хватало этих запасов.

Почти сразу после ухода 40-й армии под Джелалабадом началось крупное сражение. Пакистанцы были уверены, что за падением этого города последует падение Кабула, и это позволит захватить власть их протеже Хекматияру ^{501} . Моджахеды начали наступление в начале марта 1989 года. Они заняли сторожевой пост, подкупив старшего офицера [63] . Затем попытались захватить аэропорт, но понесли серьезные потери и были отброшены. Дело ухудшала неспособность отдельных командиров моджахедов договориться о едином плане действий. В начале сражения моджахеды казнили ряд пленников, что укрепило готовность правительственных солдат сопротивляться.

63

Владимир Снегирев утверждает, что защитников было всего три тысячи, и нападавшие превосходили их в соотношении десять к одному (Снегирев В. Рыжий. М., 2000. С. 156).

И снова Наджибулла запросил авиационную поддержку. Десятого марта Горбачев созвал чрезвычайное совещание.

Просьбу Наджибуллы решили отклонить^{502}.

Афганской армии удалось отбить атаки с помощью собственной авиации, и к апрелю правительственные войска перешли в контрнаступление. Они обстреляли моджахедов, выпустив больше четырехсот ракет Р-11, разработанных по образцу немецких «Фау-2» времен Второй мировой. Установками управляли советские специалисты, оставшиеся в Афганистане. Р-11, как и «Фау-2», появлялись безо всякого предупреждения. «Моджахеды, привыкшие уже, казалось, к тому, что на их народе отрабатываются все запрещенные международными конвенциями виды вооружений, — писал Грешнов, побывавший тогда в Джелалабаде, — оказались психологически не готовы к применению этих ракет… Потери среди мирного населения стали исчисляться тысячами, а сама битва приобрела настолько масштабный и ожесточенный характер, что по военным меркам ее можно сравнить разве что с битвой за Сталинград»^{503}. Солдаты очистили дорогу из Кабула («английскую», по которой Индская армия отступала в 1842 году) и освободили город. В июле 1989 года, когда сражение окончилось, моджахеды потеряли больше трех тысяч бойцов убитыми и ранеными. Один полевой командир жаловался: «В битве за Джелалабад мы потеряли все уважение, которого добились за десять лет боевых действий». По мнению бригадного генерала Мухаммеда Юсафа, офицера пакистанской военной разведки, отвечавшего за поставку оружия моджахедам на протяжении большей части войны, «джихад так и не оправился после Джелалабада». Он писал эти строки сразу после окончания войны и предсказывал, что оно «не принесет Афганистану и приграничным территориям Пакистана ни мира, ни стабильности»^{504}. Слова Юсафа оказались пророческими.

* * *

Кандагар всегда был опасным городом для иностранцев. В нем было полно мрачных пуштунских базаров, где считали так: если вы говорите на их языке, значит, вы шпион. Грешнов побывал там с группой иностранных журналистов летом 1989 года, спустя год после вывода первой части советских войск. Город казался не таким, как во время предыдущей поездки в 1983 году:

Пошли зеленя, первые придорожные дуканы. Опять эти недружелюбные, настороженные взгляды. Город врагов, пропитанный ненавистью к шурави. Что же здесь изменилось? Да почти ничего, если не считать того, что Кандагар сильно разрушен. Я еще не видел последствий советской бомбардировки, произведенной 8 декабря 1986-го, что уж говорить о периоде, когда Кандагар жил без советских войск. Теперь кое-что вижу. Напротив того места, где раньше стояло кафе-дукан под вывеской «Тойота», останавливаемся. Знакомый райончик, но кафешки уже нет… Все узнаваемо, но все уже чужое. Бэтээры облепляют бачи (дети). Ингризи? Фэрансави? Амрикаи?.. Я спокойно говорю — шурави. Не верят. Тогда ругаюсь матом. Неистребимая войной детская радость. Пожалуй, они — единственные, кто вспоминает нас без лютой ненависти. Шурави, шурави, е… твою мать, хорошо, давай бакшиш, сигарет давай!^{505}

Кандагар по-прежнему был в руках правительства, но силы Хекматияра регулярно обстреливали его. За несколько предыдущих месяцев он пережил две крупных атаки. Восемьдесят процентов торговцев на базаре, рассказал журналистам глава города, — моджахеды, решившие отдохнуть от боев. Раньше они приходили сюда на два-три дня в месяц, теперь торговали пятнадцать-двадцать дней подряд. Численность моджахедов в районе с момента ухода советских войск выросла в четыре или пять раз. Они честные ребята, сказал губернатор. У них нет желания уничтожать город, они лишь хотели освободить его. Сам губернатор поддерживал осторожные контакты с их лидерами.

Куда все катится, недоумевал Грешнов, если губернатор крупного города заговорил о «честных моджахедах»?^{506}

Падение Кабула

В 1989-1990 годах правительству Наджибуллы удалось укрепить вооруженные силы. ХАД финансировала создание милиции, набираемой из бывших моджахедов. Рассказывали, что в ряды милиции вступили сто тысяч бывших повстанцев. Семнадцатая дивизия в Герате, с мятежа которой в марте 1979 года началось сопротивление коммунистам, теперь состояла из 3400 солдат регулярных войск и четырнадцати тысяч милиционеров. Согласно некоторым подсчетам, общая численность подконтрольных правительству сил в 1988 году составляла почти триста тысяч человек^{507}.