Афган, снова Афган…
Шрифт:
— Я ведь все понимаю, сам летом был в таком же положении, как и ты: охранял их… Так что не волнуйся. Если что, я живу вон в той палатке. Группа Титыча, «мусульманский батальон». Заходи при случае…
— А-а-а! Ну, тогда все ясно! — облегченно сказал Леша. — Только ты вот что… не ходи сюда больше, а то начальство зудеть будет… расшифровка, неприятности, то да сё… И помалкивай, что их видел. Ладно?
— Нет проблем.
Я возвратился к своей палатке, остановился у входа и закурил. Уже стемнело, и стало прохладно. По ночам тут уже случались заморозки. И на рассвете, пока солнце только еще всходило, вся местность
— И р-р-аз, и р-а-аз! И раз, два, три! Левой, левой! Под-равняться!
Это вышли на вечернюю прогулку подразделения нашего «мусульманского батальона».
— Запе-е-е-вай!
А у меня из головы все не выходила неожиданная встреча с Сарвари, усиленные меры охраны группы афганцев у капонира…
Ну что ж, подумал я про себя, все ясно. Сарвари, Гулябзой и прочие с ними — это, судя по всему, новое правительство. Иначе что бы им здесь делать? А значит, очень скоро мы будем брать с боем Кабул и свергать Амина… Мясорубка еще та будет…
На следующее утро провели совещание, на котором Титыч, сверяясь по бумажке, распределил нас по БТРам «мусульманского батальона». Наша задача: познакомиться с командиром машины и экипажем, проверить боеготовность БТРа, быть готовым в составе экипажа в качестве старшего машины совершить марш-бросок по маршруту Баграм — Кабул с возможным ведением боевых действий в городе.
— Все ясно? Вопросы есть? — спросил Титыч.
Вопросов было много, но задавать их бессмысленно: что Титыч мог сказать — он сказал. Остальное — спрашивай не спрашивай — все равно не узнаешь.
— Ясно… что дело темное… — вполголоса сказал кто-то из наших.
— Пока ничего больше к сказанному добавить не могу! — подвел черту Титыч.
БТРы «мусульманского батальона» стояли в небольшой ложбине на окраине охраняемой зоны. Около них возились экипажи и приданные им отделения бойцов-пехотинцев. Я познакомился со своим экипажем. Это были солдаты срочной службы — молодые ребята восточной наружности, которые приняли меня очень радушно. Командир машины — сержант по имени Аслан — рассказал, что он родом из Узбекистана, что его БТР находится в отличном техническом состоянии, а экипаж готов выполнить любую задачу. Я предложил завести машину. Водитель проворно вскарабкался на броню, скользнул в люк, запустил стартер, и двигатели взревели. Я тоже залез в БТР, сел на место командира, предложил проехаться туда, сюда. Насколько я мог судить, машина вроде бы была технически исправна. Я перебрался на место стрелка, покрутил в разные стороны пулемет. Все работает. Осмотрел инструменты, боезапас. Порекомендовал навести внутри порядок, сложить, как следует, патроны, гранаты, чтоб не валялись под ногами.
Ребята рассказали, что они раньше служили кто где — по разным войсковым частям. Всех вместе их собрали в Чирчике, на базе десантно-штурмовой бригады. Там они получили оружие, БТРы и все прочее. Там же в течение нескольких месяцев проходили боевую подготовку. Как выяснилось, сюда они прилетели с теми же БТРами, на которых учились ездить в бригаде. БТРы были уже явно не новыми, а скорее старыми. Но, по утверждению Аслана, именно их машина всегда была лучшей в бригаде. Это замечание я пропустил мимо ушей, зная склонность восточных людей к преувеличениям и похвальбе. Более того, у меня
На прощание я оставил экипажу несколько пачек сигарет с фильтром из моего московского запаса, чем они были несказанно довольны (ребята курили термоядерный нервно-паралитический «Памир»).
Впоследствии я каждый день навещал свой экипаж, побеседовал практически с каждым бойцом.
А вечером того же дня в палатку к нам забежал Яша. Он был преподавателем тактики на КУОСе, а теперь стал командиром нашего отряда. Небольшого росточка, крепенький, с лицом монгольского типа, очень приятный и компанейский мужик.
Поздоровавшись со всеми, Яша спросил:
— Ребята, кто из вас раньше был в Кабуле?
Нас отозвалось несколько человек.
— А в чем дело?
— Вы на рекогносцировки ездили? — поинтересовался Яша.
— Конечно, ездили, — ответил я, — практически весь город исколесили и исходили.
— Это хорошо… А ни у кого случайно карты Кабула не осталось?
— У меня есть… — отозвался Боря из Воронежа, полез в рюкзак и достал небольшой буклет — туристическую карту Кабула.
Яша с интересом развернул буклет, стал рассматривать схематичные изображения улиц города и достопримечательностей.
— Да… — сказал он, — негусто, конечно. Хорошо… Через полчасика зайдите в « командирскую » палатку, там будет небольшое совещание. Послушайте. Может, что подскажете… Ладно?
Яша ушел, а мы вышли на улицу покурить и обсудить ситуацию.
— Ну и что это значит? — спросил Серега Чернота.
— Да… Мне особенно не нравится вопрос насчет карты, — отозвался Боря из Воронежа. — Неужели у них нет карты города? Я ведь ее тогда летом купил как сувенир, а сейчас просто на всякий случай в чемодан бросил…
— Если нам придется воевать по туристической карте, то наше дело хреновое… — сказал отчаянный пессимист Володька Быковский.
— Да ладно, ребята, чего паниковать, — вмешался я, — скорее всего у Яши под рукой в данный момент просто не было нормальной карты, вот он и схватил эту. Ведь вопрос серьезный! Да и сам представь, Володь, — обратился я к Быковскому, — ну какому дураку придет в голову планировать вот таким образом операцию: без карты, без хороших разведданных, без прикрытия и гарантии победы, причем с нашим участием. Ты знаешь, сколько на нашу учебу и подготовку государство денег затратило? И что же, такие деньги на ветер бросать будут? Вряд ли…
— Мне тоже так кажется! — поддержал меня Чернота.
Мы отряхнули щеткой от пыли сапоги (мартышкин труд: кругом пыль, и сапоги после нескольких шагов снова приобрели свой прежний вид) и не спеша потянулись к «командирской» палатке.
Там на складных алюминиевых стульях уже сидели офицеры из «мусульманского батальона», старшие некоторых наших подгрупп, какие-то незнакомые нам военные, несколько офицеров-де-сантников. Все были в солдатской форме и с солдатскими погонами. Лычка ефрейтора на погоне означала, что его владелец имеет звание от лейтенанта до капитана. Две лычки младшего сержанта обозначали звания от капитана до майора, сержант — подполковник, а старший сержант — полковник.