Афганский кегельбан
Шрифт:
— Да он про него просто не знал! — убежденно заявил Сенсей. — Я же говорил вам!
— Пардон, запамятовал! — извинился Луговой. — Теперь еще вопрос. Тебе известен этот человек?
И Трудомирович выложил перед Сенсеем фотокарточку, изображавшую человека в шляпе а-ля Боярский, но похожего не то на Энгельса, не то на Фиделя Кастро.
— Конечно! — пожал плечами Сенсей. — Это Микутавичус и есть. А фотку эту я давал Парамоше, чтоб он не ошибся.
— Ну, это не совсем та фотка, — уточнил Луговой, — ту самую менты забрали, а мы для себя копию сделали. Тем не менее
— Обязательно.
— А ты не можешь мне подсказать, где он может в данный момент находиться?
— Нет, — пробормотал Сенсей, — наверно, удрал куда подальше, если все, как вы говорите…
— А я еще ничего не говорил, — ухмыльнулся Луговой. — Теперь позволю себе предложить кое-какие звукозаписи. У меня, понимаешь ли, есть такая службочка, которая немного слушает эфир. Для начала вот эту послушай.
Павел Трудомирович вынул из кармана кассету и вставил ее в музыкальный центр, стоявший у Сенсея в кабинете. Сперва промотал немного вперед, а потом пустил воспроизведение.
«— Але», — послышался хорошо знакомый Сенсею бас.
«— Федя, это Хром. Беда у нас, понял? С Парамоном и прочими. Все — в лежку. Понял?»
«— Не глухой. Ты где? В самом переулке?»
«— Прямо на месте. Ты в курсе? Если нет, то у Сенсея спроси!»
«— В курсе я, в курсе. А Сенсея тут нет, он еще утром в Москву улетел».
«— Как в Москву? Я с ним полчаса назад разговаривал! На табло этот номер светился, а не межгород».
«— На этом номере сегодня я целый день сижу, и Парамон это знал, между прочим…»
«— Да что я, врать буду? Или я Лехиного голоса не знаю, да?!»
«— Ты что, не знаешь про то, что бывают телефоны с подменой номеров?»
«— Знаю, конечно, но голос-то его! Или я с Максимом Галкиным говорил? Так он, по-моему, с Лехой не знаком, чтоб его изображать…»
«— Ясное дело! Короче, не загружай бошку, не дергайся и не мандражируй бестолку. Не торчи там, гони в контору. Разберемся как-нибудь, кто есть кто».
— Есть комментарии, Алексей Петрович? Или сначала еще одну запись послушаем?
— Давайте послушаем, — пробормотал Сенсей, который никакому Хрому из Москвы не звонил и не собирался.
Луговой невозмутимо перемотал кассету назад, и Сенсей услышал голос Хрома:
«— У аппарата».
«— Как дела, Хром?» — У Сенсея глаза на лоб полезли. Ему доводилось слышать свой голос с магнитофонной ленты. Он казался немного не таким, каким Сенсею слышалась его собственная речь вживую, но лидер «Куропатки» об этом эффекте знал. Голос был его, Сенина Алексея Петровича! Человека, который в тот вечер мирно пил коньячок в одном уютном московском ресторанчике и не помышлял куда-либо звонить! Тем более в родную область.
«— Все нормально, — ответил голос Хрома. — Пришел один, десять минут назад. Беседуют».
«— Ладно», — Сенсей вновь услышал свой голос, и дальше послышались короткие гудки, записавшиеся на кассету. Луговой еще чуть-чуть промотал пленку вперед и прокомментировал:
— А этот звонок был
«— Слушаю», — снова послышался голос Хрома.
«— Парамоша не докладывался?» — Голос был точно его, Сенсея. Что за черт?!
«— Нет, наверно, еще не закончили…»
«— Пора бы! Короче, подожди еще полчаса, а потом позвони Парамону на сотку. Если ответит, выясни, как и что. Если нет — подъезжай к ним поближе. И сразу звони мне».
Луговой пристально поглядел в глаза Сенсею и выдал еще один комментарий:
— Вот после этого ныне покойный Хром позвонил вот сюда, на этот телефончик! — Павел Трудомирович щелкнул ногтем по трубке телефона, стоявшего у Сенсея на столе. — И очень удивился, когда узнал, что ты улетел в Москву еще утром. То есть в девять ноль-ноль. Самолет прибывает в аэропорт Домодедово всего через полтора часа. А в 16.30 идет обратно и в 18.00 прибывает сюда…
— Трудомирыч, — оскорбленно пробормотал Сенсей, — да что ты подумал, в самом деле?!
— Что я подумал — это моя забота. Но вот факт, дорогой товарищ: звонки Хрому были сделаны с «сотки», зарегистрированной на имя Парамонова. Той самой, которую у него похитил убийца.
Сенсею аж кровь в лицо бросилась.
ОЧНАЯ СТАВКА
— Не убивал я их! — вырвалось у Сенина. Почти что в духе Катюши Масловой из романа Льва Толстого «Воскресение»: «Не виновата я!»
Луговой то ли притворно, то ли искренне вздохнул, вроде бы выражая сочувствие разоблаченному шпиону и вредителю.
— Знаешь, Алеша, — сказал он довольно мягким тоном. — Наверно, если б мне надо было тебя в тюрьму посадить, то ничего большего и не потребовалось бы. Ты человек неглупый и уже понял, какая у меня выстроилась версия…
— Нет, не понял, — зло буркнул Сенсей, чуточку собравшись с духом.
— Хорошо, поясню, — терпеливо произнес Луговой. — Я, видишь ли, вовсе не случайно начал эту беседу с замечания насчет того, что ты меня неправильно понял. Может, хоть сейчас все воспримешь так, как положено! Помнишь нашу беседу?
Сенсей помнил. Именно об этой беседе он думал в тот момент, когда его «Паджеро» въезжал в ворота оптовой базы. Но, разозленный и напуганный тем, что «выстроил» Луговой, в очередной раз надерзил Павлу Трудомировичу:
— Память у меня ослабела малость. Может, вы мне запись дадите прослушать?!
— Ты знаешь, — улыбнулся Луговой, — а я тогда, как ни странно, ничего не записывал. И даже на видео нас с тобой никто не снимал. Но все же у меня склероз еще не наступил, и для тебя, страдающего амнезией, я кое-что напомню. Итак, по-моему, все началось с того, что ты мне предложил поучаствовать в сделке с господином Микутавичусом. Дескать, есть возможность немного заработать. И прежде всего снять с Микутавичуса «наружку», которая у меня даром хлеб не ест. «Ладно», — согласился я, поверив на слово, что в этом деле заинтересована мадам Иванцова. Когда мы с тобой предварительно обсуждали намечавшуюся сделку, я тебе сказал, что претендую на двести тысяч баксов. Было такое или нет?
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
