Афганский кегельбан
Шрифт:
Конечно, Сухарев не ощущал особого спокойствия, оставляя Галю в купе, где находился его стреляющий зонтик и кейс, набитый долларами. Но голод не тетка, а йоргуртом да паштетом не насытишься.
Вагон-ресторан нашелся совсем неподалеку. Народу в нем сидело человек пять, не больше. За одним столом сидела парочка, за другим тоже, а за третьим некий хмурый седоватый гражданин, который, однако, почти сразу же обратил внимание на вошедшего и… улыбнулся.
— Привет! — вполголоса сказал он Сухареву. — Вот уж не чаял…
— Я тоже не чаял, —
— Я думал, ты скажешь что-нибудь вроде: «Привет, Юрка!» — ухмыльнулся седоватый. — Или, скажем, просто: «Здорово, братишка!» А ты вон как, по званию обращаешься! Может, и мне тебя полковником называть?
— Извини, не думал, что тебя это заденет, — сказал Сухарев. — В столицу собрался?
— В столицу проездом, — генерал в штатском налил себе фужер минералки и отхлебнул. — В отпуск меня отправили, в санаторий.
— В самый разгар осеннего призыва?! — удивился Сухарев.
— Ничего, в облвоенкомате есть кому трудиться. А у меня тут, веришь ли, то давление, то аритмия…. В общем, путевочку дали, отдохну малость, а потом, поди-ка, комиссуюсь. Лампасы вырастил, и ладно. Все равно до министра уже не дослужусь, к тому же теперь министр обороны без погон ходит.
— Хотя и генерал-лейтенант ФСБ, насколько я помню, — усмехнулся Станислав Аркадьевич.
— Что заказывать будете? — спросила официантка, подойдя к столику.
Сухарев заказал рыбный салат, борщ и что-то типа шашлыка, а также бутылку коньяку. Перед этим спросил у генерала:
— Тебе не повредит, случаем? С аритмией и так далее?
— А, — махнул рукой тот. — Не каждый день с братом встречаюсь…
Чокнулись, выпили, закусили, Сухарев начал хлебать борщ, а генерал спросил:
— Ты сам-то как, Сережка?
— Нормально, не жалуюсь, — ответил Станислав Аркадьевич и глазом не моргнув, когда его обозвали Сережкой.
— Все кочуешь, стреляешь? — облвоенком процитировал «Белое солнце пустыни».
— Приходится… — кивнул Станислав-Сережка.
— А уняться не пора? Я вот помоложе тебя, а здорово устал от всякой возни. Не хочется просто так пожить, без суеты-маеты?
— Нет, — твердо сказал старший брат, — мне, Юрик, еще рановато. Скорее всего теперь я уже до смерти не остановлюсь.
— Завидую… — покачал головой генерал. — Слушай, мы сколько с тобой не виделись, а?
— Почти четыре года, по-моему. У тебя сын еще в школе учился. А девки только-только в институт поступили.
— Сейчас уже кончили. Одна даже замуж вышла и разродиться успела. Внука принесла! Так что дед я уже, понял? А вторая вся в делах — главбухом в какой-то фирме работает. Зарабатывает раза в три больше меня. Пацан тоже вырос — побольше тебя ростом! — уже на втором курсе.
— В военное училище отправил? — предположил Сухарев.
— Во-первых, сейчас училищ нету, есть военные институты, — поправил военком. — А во-вторых, он у меня умный. В МГУ поступил, на журфак.
— Стало быть, закрылась
— Ну если у тебя никто не объявился, то именно так.
— У меня никто не объявился. И не объявится, думаю.
— И там? — Юрий Сорокин мотнул головой в неопределенном направлении, но старший брат его неплохо понял.
— Там тоже. Мне не до этого, понимаешь?
— Понимаю… Неужели, Серега, ты на что-то надеешься?
— Не надеяться нельзя. Хотя, конечно, надеяться трудно. Иногда кажется, что все впустую, как в девяносто третьем, например, но иногда думаешь, что все же есть какие-то сдвиги…
— Самообман, по-моему. Ничего и никуда уже не сдвинешь. Знаешь, сколько мне пацанов-офицеров приходится на учет принимать, которые два-три года отслужили и уволились? Жуть. Не верят они в то, что им за защиту Родины хорошие деньги платить будут и они семью на них прокормят. А те, кто постарше, о пенсии думают да о том, как бы дачку с огородиком поставить. Или как в депутаты избраться, а может, в губернаторы…
— Понимаешь, Юрик, — пристально поглядев в глаза младшему брату, произнес Сергей Сорокин, — в России династия Романовых просуществовала 303 с лишним года. Много чего переживала: и дворцовые перевороты, и войны проигранные, и реформы начиная с Петра I и кончая Петром Аркадьевичем Столыпиным, который справился с революцией 1905 года. Уж после той революции, казалось бы все, укрепилась династия на веки вечные. Ан нет, влезли в германскую войну. Сперва — уря-уря! Потом в 1915 году — давай бог ноги! Но ведь и тут выправились, через год Брусилов навалял австро-венграм. Даже Ленин, сидючи в Швейцарии, ничего такого на семнадцатый год не планировал… Народишко охал, маялся, да все терпел с крестом да молитвой!
— А деньги-то от германского штаба Ленин получал?
— Может, и получал, я лично его расписок не видел. Но только запомни, Юрик, что даже если и получал, революцию на три миллиона рейхсмарок, и даже на тридцать три, в России сделать невозможно. Просто-напросто в один прекрасный февральский день в питерские магазины не завезли хлеба… Наверно, и до этого такие случаи бывали, но ничего не происходило. А тут произошло!
— «Умом Россию не понять…» — процитировал Сорокин-младший расхожие слова. — В общем, ты, как я понял, надеешься на этакий случай?
— Скорее не надеюсь, а верю. Верю, что рано или поздно такое стрясется! Пусть даже я до этого сдохну.
— А что потом будет? Ты задумывался над этим?
— Задумывался. Может быть, очень плохо будет. Даже гражданская война и интервенция может случиться. Американцы нас обложили уже сейчас, хотя начальство наше старается быть лояльнее лояльного. С баз в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии они смогут разбомбить всю инфраструктуру за Уралом.
— А чем мы помешать сумеем? Тем более если Чубайс за долги ПВО от сети отключит! — невесело пошутил военком.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
