Афганский рубеж 4
Шрифт:
Всегда с уважением к нему относился и отношусь. Если его никуда не заберут от нас, он станет отличным начальником Центра, когда Геннадий Павлович Медведев соберётся на пенсию.
— Здравия желаю! — поздоровался я, и командир предложил поговорить в кабинете.
Идя по коридорам штаба, Андрей Фридрихович не торопился задавать мне прямые вопросы об испытаниях. Интересовался общими впечатлениями от командировки, здоровьем и насколько я отдохнул.
— Заходи и садись, — сказал командир, когда мы вошли в его кабинет.
Здесь
Тяпкин подошёл к небольшому динамику прослушки канала управления и сделал тише.
Командир указал мне на стул, а сам сел на диван.
— Я не прошу тебя раскрыть мне тайну. Но что-то я сомневаюсь, чтобы тебя вот так просто с ПЗРК сбили, — подмигнул мне Тяпкин.
Ничего отвечать не стал, да Андрей Фридрихович не настаивал.
— Что про Казакова и Муркина знаешь? — спросил командир, снимая туфли и надевая обычные тапочки.
— Петя в госпитале в Сокольниках, а Лёха с последствиями отравления должен был из Ташкента ещё неделю назад уехать.
Командир кивнул и подтвердил, что бортач Муркин уже в Торске. Пока в отпуске, отдыхает.
— Ну а ты чего пришёл? Отдохнул бы и в понедельник уже вышел. Не похоже на тебя, — улыбнулся командир, закусив в зубах курительную трубку.
— Я две недели в модуле валялся и ничего не делал. Надоело. На службу захотелось.
— Понятно, а как же… — начал Андрей Фридрихович и прервался.
У него зазвонил один из телефонов, к которому он медленно подошёл и снял трубку.
— Тяпкин, слушаю. Да, это я. Кого на КПП требуют?! — воскликнул подполковник и посмотрел на меня. — К тебе жена пришла.
— У меня нет жены, — быстро ответил я.
— У него нет жены. Пускай идёт… а ну не отпускай её. Как зовут? Ничего пока ей не говори! — воскликнул Андрей Фридрихович и повесил трубку.
Похоже, что этой девушкой была Кристина. А кто же ещё, если услышав её имя, Андрей Фридрихович тут же задымил как паровоз.
— Иди и разбирайся с ней. Она там плачет и требует тебя. И аккуратней с ней.
— Я не пойду, товарищ командир. Мне с ней не о чем разговаривать.
Андрей Фридрихович продолжал пускать дым, наполняя кабинет сизыми линиями. Его волнение можно понять. Обиженная Кристина донесёт до папы-генерала такую историю, что мне не поздоровится. Да ещё и Фридриховича может по касательной зацепить.
— Изменила? Застукал?
— Так точно, — ответил я.
— Надеюсь, не бил?
— Я девочек, даже плохих не бью.
В общем, Кристина сама ушла. Я даже не успел позвонить на КПП, чтобы ей дали трубку. Устраивать тут скандалы тоже не есть хорошо.
Как только вопрос разрешился, Андрей Фридрихович отправил меня сразу к начальнику политотдела в штаб Центра. Он объяснил, что замполиту нужна от меня информация для наградных документов.
Не успел я выйти из кабинета,
— О! А я не поверил сначала информации, что ты уже вернулся, — обрадовался начальник политотдела, поздоровавшись со мной на выходе из кабинета.
Мы вновь вошли к Андрею Фридриховичу, и замполит достал несколько бумаг. На этих листах было очень много красных пометок и зачёркиваний.
— Вернули обратно? — спросил Тяпкин.
— Не то слово вернули. Расписали столько всего, что я уже не знаю, на что ребятам представление писать.
Замполит надел очки, и зачитал вердикт вышестоящего штаба. В нём ничего удивительного.
— «Во-первых, испытания до конца не доведены — значит, не Герой Союза. Во-вторых, вертолёты сбиты и уничтожены — значит, не орден Ленина. Третье, отбились от духов только после помощи разведчиков, то есть не самостоятельно — значит, не орден Красного Знамени. Подавайте на орден Красной Звезды», — закончил читать замполит.
Третий орден рубиново-красного цвета — тоже почётно. Как минимум, я живой и никто мне претензий не предъявляет.
— Кстати, Сан Саныч, мы твою эскадрилью пересаживаем на Ми-28. Готов начать переучивание? — спросил командир полка.
— Жду не дождусь, — обрадовался я.
— Тогда на следующей неделе, чтобы был в учебном корпусе.
Глава 9
Ноябрь 1983 года. Торск, Калининская область.
Лопасти полностью остановились, и я открыл дверь кабины. Правой рукой медленно погладил ручку управления. Вроде и устал, и надо выходить, но хочется ещё посидеть. Сердце, душа и каждая клетка тела просится ещё раз слетать. По кругу, в зону, на полигон — неважно. Настолько круто ощущение того, что тебе доверили управлять столь классной винтокрылой машиной, как Ми-28.
— Вспотел, Саныч! — улыбаясь, громко сказал мне техник, подошедший к вертолёту.
Сняв шлем, я провёл по мокрым волосам рукой. Воротник куртки тоже промок от пота. Но всё это мелочи. За удовольствие управлять Ми-28, я готов и попотеть.
— Сан Саныч, к повтору готовим? — спросил у меня один из инженеров, протягивая журнал подготовки вертолёта.
— Да. Я не полечу, а начальник Центра хочет слетать по маршруту, — ответил я, расписываясь в документации. — В зону полечу завтра.
— И ты уступишь свой любимый вертолёт?! — посмеялся техник.
— А что делать?! Геннадию Палычу тоже нужно «штаны поддерживать».
Оставив свой автограф, я передал инженеру журнал и отклонился назад.
Через пару минут я вылез на влажный от вчерашнего дождя бетон. Техники уже проводили межполётный осмотр, открывая капоты двигателей. Сделав несколько шагов назад, я обвёл вертолёт взглядом. Всё же, мне известно, каким он будет по итогу через много лет. Но и сейчас внешний облик Ми-28 не имеет больших отличий от его будущих модификаций.