Афганский рубеж 4
Шрифт:
– Мужики, ну может «Ессентуков»? Душа болит, – продолжил донимать всех капитан своей минералкой.
Но и в этот раз ему не удалось хоть кого-то сподвигнуть на употребление напитка из «бутылок-чебурашек».
А тем временем, самолёт начал рулить на исполнительный старт. Заняв полосу для взлёта, экипаж приготовился выполнить разбег.
Мгновение и командир корабля отпустил тормоза. Самолёт слегка кивнул всем фюзеляжем и тронулся с места. Скорость Ан-12 набирал достаточно быстро. И неважно, что в грузовой кабине что-то с грохотом падает от тряски.
– Отрыв! Теперь за взлёт! – обрадовался один из попутчиков – седой майор в форме десантника.
Он же дал старт серии из нескольких тостов, которая включала в себя «за взлёт», «за набор высоты перехода», «за занятие эшелона на выход из района» и всё в этом духе.
Как только Ан-12 вышел в горизонтальный полёт, застолье перешло в стихийное.
Тем кто боялся лететь, уже и прыжок без парашюта не страшен. Лица попутчиков становились всё добрее и приветливее.
– Кеша, налей-ка мне граммулечку, – прибежал к нам Володя, быстро опрокинул стопку коньяка и убежал обратно, держа в зубах крупный кусок шашлыка и веточку зелени.
И не прошло и полминуты, как появился командир. Роман Михайлович – так его зовут, оказался замполитом эскадрильи и тоже направлялся со своим экипажем домой после командировки в Афганистане.
Поочерёдно к нам приходили и остальные члены экипажа. Особенно частил борттехник по авиационно-десантному оборудованию Сёма, но его очень строго контролировал Роман Михайлович. Пытался Семён хоть как-то попробовать добраться до спасительной рюмки, но командир был непреклонен.
– Саныч, а мне «джеллалабадские» рассказывали, что какой-то лейтенант вертолёт с вертолёта сбил. Когда 799ю высоту обороняли. Не ты ли случайно? – спросил у меня командир корабля.
Мне кажется, что скоро эта история обрастёт мифами и легендами. Ещё и количество сбитых вертолётов увеличится.
– Врут. Я ж капитан, – улыбнулся ему и закусил шашлыком.
– Понятно. Но ваша «баграмская» эскадрилья наделала там делов. Я в смысле, что духи еле ноги унесли, – одобрительно похлопал меня по плечу Михайлович.
Отдали должное ребятам из пехоты и ВДВ. В их работе риска даже больше, чем у нас. Пили и за техников, инженеров, аэродромщиков. Вообще за всех, без кого армии не бывает.
И про красивых женщин не забыли. Просто других женщин не бывает, вот и пили за всех.
Сёма попытался через капитана с «Ессентуками» себе попробовать «накапать», но вновь потерпел неудачу.
– Сёма, ну хочешь подлечиться? Попроси у человека минералки.
Тут хмурый капитан расцвёл.
– Да! Возьми, Сёма. Не пожалеешь.
Понял борттехник, что больше чем «Ессентуков» ему сегодня в полёте не дождаться. Выделили ему одну из бутылок с зелёной этикеткой и Семён тут же открыл её, пройдя в кабину к штурману.
Командир корабля продолжал рассказывать о службе в 50-м полку, который базировался в Кабуле.
– В «полтиннике» работы всем хватало. Я порой забывал лётную книжку заполнять, – рассказывал Михайлович,
Его стопка с коньяком так и стояла нетронута, пока он был с нами на очередном «перекуре».
– Да всем хватило, Михалыч. А сколько ещё будет, – произнёс один из командированных лётчиков. – Может хоть пригубишь?
Командир корабля снисходительно улыбнулся, затушил сигарету и вложил окурок в специально подготовленную банку.
Видно было, что ему хочется как-то пошутить, но не получается. Поистине, экипажи «чёрных тюльпанов», как называют в Афгане Ан-12, проклинают свою работу.
– Я, дружище, уже свою чашу выпил. Стольких парней домой… отвёз. И за каждого душа болит. Ни водка, ни спирт, ни хрена не помогли. Коньяк тем более.
Командир начал уходить, но тут же столкнулся с Семёном. Тот уже не выглядел таким печальным. Глаза расширились, улыбка не сходила с лица, двигаться стал быстрее. Как будто второе дыхание появилось.
– Полегчало? – спросил у него командир, и Сёма показал ему большой палец.
Я же присмотрелся к бутылке «Ессентуков», которую бортовой техник не выпускал из рук, словно младенец пузырёк с молоком. Не так уж и много выпил Сёма, чтобы вот так преобразиться. В бутылке больше чем половина минералки осталась, а ведь капитан дал ему «Ессентуки» уже давно.
– Дружище, а ну, дай и мне «Ессентуки», – попросил я, и капитан, счастливый как никто, протянул мне «чебурашку».
Кеша отвлёкся от беседы с майором и повернулся ко мне.
– Саныч, чего задумался?
– Да бутылка как бутылка. Этикетка, пробка фирменная, не вскрытая, – раздумывал я и открыл крышку.
В общем, я догадывался, что «Ессентуки» непростые. Вместо лечебной минералки внутри оказался не менее «лечебный», но негазированный спирт. Теперь понятно, чего капитан так носится с этим ящиком.
В целом, первая часть маршрута удалась на славу.
После промежуточной посадки, дозаправки и очередного похода в магазин за закуской, никто не хотел, чтобы полёт заканчивался. Уже даже начали договариваться о встрече в условном месте через год, обмениваться адресами и телефонами. А капитан «Ессентуков» и вовсе вышел с предложением к командиру корабля Михайловичу, чтобы слегка изменить маршрут и полететь в пункт назначения через Новосибирск.
Когда мы прилетели в Мигалово, время было уже за полночь. На аэродроме темнота и добираться в Торск весьма проблематично. Только мы сошли на бетон, как тут же все начали друг с другом прощаться, обниматься и желать всего, чего обычно желают при расставании. И зря.
Командир корабля помог всех устроить на ночь в казарму. Мы с Кешей со всеми попрощались и решили поблагодарить ещё раз экипаж за доставку.
– Командир, спасибо! Надеюсь, ещё увидимся, – поблагодарил я Михайловича.
– Да будет вам. Мне самому было приятно. Вон, мои пацаны не голодные, Семён даже весёлый… зараза! Чересчур весёлый. А ну отдай сюда «Ессентуки»! – крикнул на него Роман Михайлович.