Афганский рубеж 4
Шрифт:
Виталий вытащил из портфеля свёрнутый экземпляр печатного издания. Это была пакистанская газета «Дэйли Джанг». Печатный язык у неё – урду, так что я ничего здесь не смог разобрать.
А вот узнать на первой полосе Евича получилось без проблем. Видимо, уже дал интервью зарубежному изданию.
– Скотина. Даже не понимая, что он тут наговорил, хороших слов не было однозначно, – предположил я.
– Сказал он много, но ничего оригинального. В ЦРУ как будто только одну речь придумали и перебежчикам
Это уже была официальная газета Пакистана «Рассвет». Тут уже интервью было на английском. Я напряг все извилины и быстро пробежался по тексту.
– «Я принял это решение в связи с недовольством этой страной. Я был лучшим пилотом-испытателем вертолётов в СССР. Но с молодых лет я понял – идеи коммунизма и социализма бред. Они губительны для человечества. Я обнаружил, что эти идеи служили только партийной номенклатуре, а простой народ так и остался рабами. Но в западной культуре я увидел свободу от этого рабства. Цветущий сад по сравнению с заросшим сорняками полем…». Меня выворачивает от него, – сказал я, отложив газету.
Виталий объяснил, что в интервью Евич сказал, что будет делиться секретами советских разработок в области вертолётостроения.
Это мощный удар по всей отрасли. Этот предатель знает очень много. Неудивительно, что его оставили в живых даже после потери вертолёта.
– Так что, как вы уже поняли к вам, Сан Саныч, претензий нет. По ходатайству нашего Комитета вы будете представлены к награде. Поздравляю! – объявил Максим Евгеньевич, встал с места и протянул мне руку.
Не мог я не пожать её в ответ, да и Виталий тут рядом тоже поздравил.
– Спасибо, но радости особой я не испытываю.
– Понимаю, Александр. Мы с Виталием Ивановичем тоже.
Что-то мне подсказывает, что моих кураторов не наградят точно.
– В отличие от Вас, мы с Максимом Евгеньевичем получим пи… письменные рекомендации в очень грубой форме. И временное отстранение от работы, – добавил Виталий.
– Но нет ничего более постоянного, чем что-то временное, – подытожил я.
– В точку, – ответил Римаков и закурил.
Виталий тоже достал сигарету, но потом передумал.
Максим Евгеньевич прошёлся по кабинету и несколько раз хлопнул себя по лбу. Казанов тоже сидел прищурившись, и смотрел на меня. Странным выглядит его взгляд. Я бы назвал его подозревающе сомневающийся.
– Сан Саныч, у меня вопрос. Может что-то вы заметили у этих наёмников? Разговаривающий с вами Патрик, если верить описанию, мог являться канадским «солдатом удачи» Патрисом Брюдо. Но он был убит в Анголе. Что ещё у них было?
Покопавшись в мыслях, я вспомнил только одну отличительную особенность – татуировку у Патрика. Но про неё я уже говорил.
– Татуировка у него была.
– Не совсем
Мне вспомнилась сама татуировка, которую решил «комитетчикам» описать.
– А что могут означать буквы B, R и I под татуировкой в виде горы…
– Как у кинокомпании? – хором спросили двое представителей КГБ.
– Вроде того.
Римаков и Казанов переглянулись. Быстро утеревшись от пота, Максим Евгеньевич сел напротив меня.
– БлэкРок Интернешнл. Частная военная компания, которая даст фору любой армии в мире. Кроме нашей.
В своём прошлом я таких парней и не помню. Но раз Римаков стал таким серьёзным, значит, к этим наёмникам следует отнестись как к сильному противнику.
– Спектр задач у этих подонков очень большой. От охраны нефтяных объектов до проведения революций в странах. Я удивлён, что они оставили тебя и твоего Петруху в живых, – сказал Максим Евгеньевич.
– Видимо, им нужно было чем-то заплатить духам. Денег пожадничали, а двух ценных пленных, пожалуйста, – предположил я.
Виталий и Максим Евгеньевич одновременно пожали плечами.
– Это очень хорошо, что вы нам дали более полное описание татуировки. Сотрудники БлэкРок очень гордятся принадлежностью к компании. Поэтому могут и по татуировкам выставлять своё членство в ней на показ. Глупость, но они так делают, – сказал Виталий.
В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая шелестом бумаг, которые просматривал Римаков.
– Пока что, Сан Саныч, наслаждайтесь вашей службой и принимайте поздравления по случаю награждения.
– А дальше?
Римаков закрыл папку и внимательно посмотрел на меня.
– Игра только началась.
Глава 6
Крепкий сон в модуле – редкость для этих мест. Жара не позволяет долго спать, чтобы не умыть лицо из ведра, стоящего рядом. Постоянные отключения электроэнергии в Лашкаргахе были не в новинку. Потому и спасительное жужжание кондиционера, дающего прохладу, не всегда наполняло комнату.
Зато сейчас кто-то громко стучится в дверь. Перевернувшись набок, я сел на скрипучую кровать и попытался в темноте найти тапки.
– Товарищ капитан Клюковкин! – прозвучал за дверью голос солдата, дежурившего в нашем модуле.
Всегда знал, что лучший будильник – дневальный на «тумбочке».
– Понял, понял! Встаю. Спасибо, – крикнул я и солдат ушёл, тихо стуча по полу каблуками сапог.
Я преодолел сонное состояние, обулся и направился умываться. Сегодня день моего убытия в Союз. Пока чистил зубы и смотрел на отражение в зеркале, вспоминал прошедшие дни.
После разговора с Римаковым и Казановым минула целая неделя.