Афганский рубеж
Шрифт:
— Сань, да ну его этот эфир. Нас комэска и поставил в ПСО, чтобы мы не мешались, — сказал Димон, достав нож и консервы из белой коробки сухого пайка.
— Правильно. Где работы меньше. Не рвись в бой, — поддержал его Карим.
Как бы я хотел, чтобы аппарат ГГС для вызова с командного пункта работал, только когда проверяют связь.
— 118й, наблюдаю! Слева… работают, — прозвучал громкий голос из динамика прослушивания эфира.
— Не могу уйти. Не слушается! — кричал в эфир кто-то ещё.
— Горишь! Прыгай!
—
И снова тишина. Пошли доклады от другого лётчика с позывным 118. Тон голоса растерянный. Пока он не понимает, что ему делать в этот момент.
— Да я не пойму, где он! Самолёт в гору врезался. Парашют вижу… вон он! Район… сейчас… севернее 10 километров Махмудраки.
Всё понятно. Это район работы нашей эскадрильи. Дежурство по ПСО на нас. Других бортов в воздухе нет.
Я развернулся и быстро пошёл к ящику. Надел на голову защитный шлем, перекинул через плечо автомат, а с кровати взял картодержатель и наколенный планшет. И всё это я делал при широко открытых глазах Батырова. Он так и застыл над банкой со своей открывашкой.
Карим тоже не мог понять, что происходит. В одной руке кружка, в другой — термос. И смотрят на меня коллеги не моргая.
Сабитович очнулся первым, тоже взял снаряжение и выбежал из палатки.
— Чего смотришь? На вертолёт пошли, — сказал я Димону, пока тот пытался очухаться.
— Так… вызова ещё не было? Прикрытия нет, — неуверенно сказал Батыров, сглотнув ком в горле.
Я махнул рукой и пошёл к вертолёту. Пока Батыров надумает и получит указание, мы уже с Каримом запустимся. Но не тут-то было! Только я вышел из палатки, как из неё послышался шум.
— Может и, правда, нас вызовут, — догнал меня Батыров и трусцой побежал к вертолёту.
Электропитание было подано на борт. Машина АПА рядом и уже дымила выхлопными газами.
— Окаб, 207й запуск, — запросил Батыров, но в ответ тишина.
— 207й, на вас задачи нет, — неуверенно ответил руководитель полётами.
— Окаб, 207й мы запустимся, и будем ждать команды, — продолжил говорить Димон.
— 207й, нет команды. Куда вы собрались?
Что за организация?! Вот так надо спасти кого-нибудь, а за тобой не прилетят.
— 207й, вы на связи? — через секунду прозвучал в наушниках голос руководителя полётами.
— Конечно. Готовы запускаться! — ответил Димон и получил разрешение.
А так бы ждали команды и время бы теряли! Чем раньше мы вылетим, тем больше шансов на спасение у катапультировавшегося лётчика.
— Район падения — населённый пункт Махмудраки. Координаты 35°05' и 69°30. В экипаже один человек. Уточнит район поиска ведущий группы «весёлых». Позывной 118й. Как приняли? — передали нам информацию.
Двигатели запущены, винты раскрутились. Димон слегка вырулил вперёд, чтобы не зацепить на взлёте караульную вышку позади нас.
— Окаб, группы эвакуации нет. Борт прикрытия будет? — сказал он
— Сейчас будем искать, — потерянно произнёс руководитель полётами.
Не его это задача, искать эти группы. Надо взлетать немедленно. Кто его знает, что там с лётчиком.
— Командир, надо взлетать. Каждая минута на счету, — сказал я по внутренней связи.
— Без прикрытия? — спросил Батыров.
— Его не будет, командир. Все вертолёты зачехлены. В воздухе только МиГ-21е. Они и прикроют. А будем ждать, парню конец.
Димон молчал. Карим опустил голову и что-то бормотал про себя. Вертолёт уже был готов к взлёту, покачиваясь и вибрируя.
Я взглянул на Батырова. Он сомневался и смотрел в потолок. Без его решения мы не взлетим, как бы сильно я этого не хотел.
— Окаб, 207й, группы нет на борту, — доложил Батыров.
— Вас понял, 207, — быстро ответил руководитель полётами.
Димон посмотрел на меня, вытирая капли пота с носа. Я молча кивнул и показал рукой вперёд.
— Окаб, я 207й, взлетаю, — доложил Батыров и оторвал вертолёт от поверхности стоянки.
Высоту начали набирать быстро, постепенно удаляясь от аэродрома. Примерные координаты падения нам начал передавать коллега сбитого лётчика.
— 207й, 118му. Ориентир — гора Качу. Отметка 3300. Обломки наблюдаю и парашют тоже. Стою в вираже, — сообщил нам координаты лётчик истребителей.
— Понял вас, — ответил Димон.
Становится уже прохладно, солнце садится, а в темноте искать лётчика на склонах гор очень тяжело.
Проходим севернее города Махмудраки. Впереди горная стена предгорья Гиндукуша и начало долины Панджшер. Здесь много духов, и за каждым камнем может сидеть человек в пуштунке и с ПЗРК.
Скорость падает, а двигатели работают на пределе.
— Высота 3000, — доложил я, посматривая на высотомер.
— Тяжело идём. Тут и площадки не найти, — сказал Батыров.
Впереди та самая отметка 3300. Острый пик, и вокруг несколько плато. Трава и отдельные деревья, которые непонятно как смогли выжить среди этой суровой природы.
— 207й, 118му, — запросил нас ведущий «весёлых» — так в Афгане называют МиГ-21е.
— Ответил.
— У нас топлива на 25–30 минут. Будем прикрывать, а дальше надо уходить.
— Успеем, — ответил Батыров.
А склоны гор продолжают сужаться, образуя ложбину. Вертолёт начинает вести себя неуверенно. Нас бросает из стороны в сторону, но мы продолжаем лететь вперёд.
— Вижу! — громко произнёс Карим, указав на склон горы слева от нас.
На лётчике кожаная куртка, на голове шлем и сбоку маска болтается. Он висит на парашюте, раскачиваясь из стороны в сторону. Стропами он зацепился за выступ, а под ним глубокое и узкое ущелье. Даже и не знаю, как нам его затаскивать. Фал носимого аварийного запаса так и тянет его вниз. Лишние несколько килограмм нагрузки на стропы не очень хорошо в данной ситуации.