Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э., Гущин Валерий

Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э.

на обложку

Гущин Валерий

Шрифт:

Характерно, что введенный Солоном ценз имел натуральную форму, т. е. исчислялся не денежными единицами, а размером урожая. Это при том, что деньги – в той или иной их ипостаси – уже появились и могли достаточно широко использоваться. Исходя из этого, можно допустить и то, что у кого-то денег было больше, а у кого-то меньше. Но Солон не захотел с этим считаться, устанавливая натуральный ценз. Таким образом, правами наделялись лишь собственники земли – те, кто собирал со своих участков хоть какой-то урожай [182] .

182

Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 108.

На наш взгляд, связь классов с землевладением можно и нужно отнести ко времени Солона. И несмотря на некоторую путаницу в источниках, выскажем предположение, что цензовые классы все же могли быть связаны с размером урожая, в каких бы единицах он ни исчислялся [183] .

Как бы то ни было, во времена Солона (как, впрочем, и ранее) указанные разряды могли быть связаны и с военной сферой. Появление классов (социальных групп), которые, если верить Аристотелю, во времена Солона стали имущественными группами, возможно отнести к более раннему периоду. Существование таких классов (или групп) в период, предшествующий реформам Солона, признается многими современными исследователями [184] .

Всадничество, например, по мнению некоторых исследователей, возникает на рубеже VIII–VII вв. до н. э. вместе с конницей [185] . Затем появляется фаланга, и конница становится вспомогательным родом войска [186] . Однако в предыдущем разделе работы мы уже говорили об отсутствии кавалерии в архаических Афинах. Скорее всего, конь был лишь символом аристократического – рыцарского, если так можно сказать, статуса. Что же касается всадников, то ими назывались те, кто имел возможность содержать коня (или упряжку коней). Это и было отличительным признаком аристократического статуса [187] . Аристократия, даже будучи всадническим сословием, и с появлением фаланги могла сохранять за собой первенство – воевать в пешем строю, но в первых рядах (promachoi). Все это способствовало возникновению, как минимум, двух социальных групп (или классов) – всадников и гоплитов (будущих зевгитов). Те же, кто не входил ни в одну из этих групп, могли образовывать отдельный социальный слой – фетов. Следовательно, если сказанное нами верно, то всадники, зевгиты и, возможно, феты могли появиться еще до реформ Солона [188] . В таком случае можно предположить, что к уже существовавшим классам Солон добавил пятисотмерников – пентакосиомедимнов [189] .

183

Там же. C. 109.

184

О существовании классов до реформ Солона см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138. О классах см. также: Foxhall L. Op. cit. P. 113–136; Rosivach V.J. The Requirements for Solonic Classes in Aristotle. AP 7. 4 // Hermes. 2002. Bd. 130. P. 36–47; Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 48; Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства. М.: Языки славянских культур, 2004. С. 76.

185

См.: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 109.

186

Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху… С. 14.

187

Подробнее см.: Bugh G.R. Op. cit. Ch.1.

188

См. также: Суриков И.Е. Античная Греция… С. 97.

189

О том, что пентакосиомедимны были искусственно созданным дополнением к ранее существовавшим группам, см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138; van Wees H. Citizens and Soldiers in Archaic Athens // Defining Citizenship in Archaic Greece / ed. by A. Duploy, R. Brock. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 138–139. Об экономической подоплеке образования классов см.: Foxhall L. Op. cit. P. 129 ff.

Чего же добивался реформатор цензовой реформой? Если до Солона упомянутые выше группы были связаны преимущественно с военной сферой, то в результате цензовой реформы эта связь должна была отойти на второй план, уступив место иным критериям. Очевидно акценты смещались из военной сферы в земледельческую. При этом обладание гражданскими правами начинает увязываться с обработкой земли, а точнее с ее эффективностью. Значит ли это, что в результате реформ прав гражданства могли лишиться те, кто не владел землей, – например, купцы и ремесленники? Х. Туманс полагает, что в этом-то и была цель реформатора. Таким образом, считает он, Солон исключал из государственного управления «новых людей», богатство которых измерялось деньгами [190] . Косвенным подтверждением тому могут являться туманные высказывания Плутарха о том, что вскоре после реформ Солона ценз рассчитывали в денежном эквиваленте, а не по размеру урожая [191] .

190

Туманс Х. Рождение Афины… С. 242.

191

См. об этом: L`ev^eque P. L’Aventure grecque. Paris: Colin, 1964. Р. 188. X. Туманс полагает, что происходит это только при Клисфене (Туманс Х. Рождение Афины… С. 246, 378–379). К. Моссе сомневается в надежности этой информации (Moss'e C. Op. cit. Р. 252).

Позволим себе не согласиться с высказанными суждениями. Вряд ли намерение Солона состояло в том, чтобы лишить неземледельческое население политических прав. Судя по сообщениям древних авторов, он охотно предоставлял права гражданства проживавшим в Афинах ремесленникам. От Плутарха мы узнаем о существовании закона о «вновь пожалованных гражданах». Солон предоставлял права афинского гражданства тем, кто навсегда изгонялся из родных городов, и тем, кто переселялся в Афины с целью занятия ремеслом (Plut. Sol. 24) [192] . Хотя названный закон можно считать исключительной мерой, вряд ли Солон ставил перед собой цель лишить гражданских и политических прав неземледельческое население Афин и Аттики. Можно предположить, что гражданских прав лишались (или не наделялись ими) не те, кто не занимался земледельческим трудом, а те, кто не имел права владеть землей в Аттике. Ну, а те, кто владел землей, побуждались заниматься земледелием, которое, по мысли реформатора, было единственно надежным способом обретения достатка. По-видимому, далеко не все афиняне сохраняли связь с землей, предпочитая добывать средства к существованию (и наживаться) иными путями [193] .

192

Кстати, это один из немногих законов, в аутентичность которого верит К. Моссе (Moss'e C. Op. cit. Р. 249).

193

См. об этом: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 110 и сл.

Если это так, сказанное указывает

на определенный архаизм и даже консерватизм цензовой реформы. В связи с этим вспоминаются следующие строки из стихотворения Солона:

Много людей и худых (kakoi) богатеет, а добрые – бедны.Но у худых ни за что не променяем своейДоблести мы на богатство: она ведь при нас неизменноДеньги ж сегодня один, завтра захватит другой.(Sol. fr. 24 Diehl, пер. С. Радцига)

Нередко упоминаемую здесь группу (kakoi) наделяют социальными чертами и рассматривают как людей низкого социального статуса, например как богатых неаристократов [194] . Однако сказанное выше позволяет взглянуть на них иначе. Перед нами, скорее всего, не социальная группа, а моральная оценка действий некоторых из граждан. В упоминаемых Солоном kakoi следует, пожалуй, видеть именно тех, кто стремится обрести богатство неправедным путем, отказываясь ради него от доблести, что неразрывно связано с занятием земледелием. Следовательно, в словах Солона звучит призыв обратиться к традиционным ценностям.

194

См., например: Ober J. Mass and Elite… P. 58–59; Mitchell L.G. New Wine in Old Wineskins: Solon, ar^ete and agathos // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 138, n. 22, 140–144.

Наконец, у цензовой реформы был еще один аспект, на который часто обращается внимание исследователей. Безусловно, выделение пентакосиомедимнов имело вполне конкретную цель. Их появление несколько девальвировало принцип родовитости, поскольку принадлежность к высшему классу, дававшая право занимать высшие государственные должности, зависела теперь не от происхождения, а от размера земельного участка (Arist. Ath. Pol. 7. 3; ср. 8. 1) [195] . Все это следует расценить как уравнительную меру: равенство имущества порождало равенство политических прав.

195

Badian E. Archons and strategoi… P. 9, n. 23; van Wees H. Mass and Elite in Solon’s Athens: The Property Classes Revisited // Solon of Athens. New Historical and Philological Approaches / ed. by J.H. Blok, A.P.M.H. Lardinois. Leiden: Brill, 2006. P. 367–368. Позднее это право получат и всадники (Arist. Аth. Рol. 26. 2). См. также: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 112 и сл.

В «Афинской политии» говорится, что при Солоне изменился порядок избрания на высшие государственные должности. «Высшие должности, – замечает Аристотель, – Солон сделал избирательными по жребию из числа предварительно выбранных, которых намечала каждая из фил. Намечала же в коллегию девяти архонтов каждая десятерых, и между ними бросали жребий. Вследствие этого еще и теперь остается за филами такой порядок, что каждая избирает по жребию десятерых, а затем из этого числа баллотируют бобами. Доказательством же, что высшие должности Солон сделал выборными по жребию из людей, обладающих цензом, может служить закон о казначеях, который продолжает оставаться в силе еще и теперь: он повелевает избирать казначеев по жребию из пентакосиомедимнов» (Arist. Ath. Pol. 8. 1). В этом случае каждая из четырех фил должна была избирать по десять претендентов, дальнейшую судьбу которых решал жребий (Arist. Ath. Pol. 8. 1). Исследователи, принимающие сообщение «Афинской политии», полагают, что жеребьевка просуществовала вплоть до 582/1 г., т. е. до архонтства Дамасия. Не действовала она, по-видимому, и во времена тирании.

Этому противоречит сказанное Аристотелем в «Политике», где он сообщает, что архонты избирались народным собранием, в каковую процедуру Солон не внес никаких изменений (Arist. Pol. II. 1274 a 1–2, 15–17). В предыдущем параграфе мы уже говорили, что до реформ Солона назначение девяти предварительно избранных кандидатов на должности архонтов, скорее всего, производилось ареопагом. Существование в период архаики такой формы избрания на высшие должности, как жребий, представляется нам маловероятным [196] .

196

П. Родс и Р. Девелин принимают сообщение «Афинской политии» (Rhodes P.J. A Commentary… Р. 147–148; Develin R. Op. cit. P. 2); Ч. Хигнетт и Р. Сили считают его недостоверным (Hignett C. Op. cit. P. 78–79; Sealey R. A History… P. 96).

О народном собрании и его функциях в период, предшествующий реформам Солона, нам практически ничего не известно. Надо думать, что собиралось оно нерегулярно – от случая к случаю, и его политическое значение едва ли было велико [197] . Если это так, то Солон активизировал народное собрание, сделав его заседания регулярными. Иначе говоря, он восстанавливает роль народного собрания как политического института, который получает официальный статус [198] . Одной из важнейших задач народного собрания было избрание должностных лиц – коллегии архонтов. По словам Аристотеля, народное собрание уже в это время принимало отчеты должностных лиц (euthynai). В «Политике» он пишет, что «Солон, по-видимому, дал простому народу лишь самую необходимую власть – избирать должностных лиц и принимать от них отчеты..» (Arist. Pol. 1274 а 15–18; ср. Pol. 1281 b 32). Последнее может, пожалуй, относиться именно к народным собраниям, а не к возникшим позднее народным судам (гелиэе). Впрочем, принятие отчетов должностных лиц народным собранием вызывает сомнения. Есть основания полагать, что euthynai были в руках ареопагитов вплоть до реформ Эфиальта [199] . Но вот право начинать судебное разбирательство по euthynai после реформ Солона, по-видимому, получал любой желающий (ho boulomenos) [200] .