Афонская монашка для тебя
Шрифт:
— А если тебя поймают? Где твоя логика, Максима? Где разум?
Я понимала, что попросту чувствовала и все. Древние считали чувства и разум критериями не только всего чувственного, но и звукавысотных различий, гармонией звучаний. Типа, когда люди сердятся, разве они не звучат громко, не говорят басом на высоких тонах. Звуки их гневные, резкие, страшные. А когда они любят, они тихие, нежные, звучат ласково и созвучно. Заставьте человека спеть в порыве гнева, это будет весьма яростное пение. А когда он любит? Или напуган, как я.
Отец Кирилл пришел глубокой ночью, выбрав для встречи
Я сидела на стуле, завернув обе ноги за ножки и упиралась локтями на стол, подпирала подбородок, и понуро молчала. Отец Кирилл сверлил меня не хорошим взглядом, и тоже молчал. Наконец Элене покинула нас, и в комнате остался только треск от живого огня в очаге и вой непогоды с оглушающими разрядами грома.
— Ты влюблена? — как всегда прямо.
— Луи-таки нажаловался, — я втянула в себя сырой воздух, ощутив в нем запах горящий древесины.
— А не в этом ли причина неудачи?
Я задумалась.
— Почему вы оба, так считаете?
— Максима, чувства возникают в материи, а разум только погружен в материю. Он не рождается в ней.
— Знаю я! — эти лекции слышала тысячу раз.
Отец Кирилл поднял назидательно палец и продолжил:
— И хотя твои разум и чувства это способности души, они не равны друг другу.
Если мои чувства сильнее разума. Даже если я это отрицаю. Хорошо ли это? Разве искать мост нужно только разумом? Если я влюблена, то смотрю на мир через призму чувств. Если не влюблена, то через призму разума. Но я все равно не вижу моста!
— Что-то я не поняла. Это плохо или хорошо? — спросила я. — Он вообще существует? А?
— Перестань смотреть на мир посредством языка. Вспомни, чему тебя учили. Максима, он все время в движении. Месяц назад на Афоне случилось чудо. Мост обозначился и пропал. Он реален.
Я насупилась. Меня учили смотреть на мир посредством звука. Старая афонская технология, позволяющая видеть мир шире.
Взять тоже пресловутое дерево, упавшее в лесу и звук, что возникает в ушах. В реальности (и в материи, а мы живем в материи) звука нет (он есть только в пространстве вашего мозга). Существа, не имеющие ушных раковин, не знают об этом. Они ориентируются на вибрацию тела, от соприкосновения с почвой. Скажем, как слоны, хотя слухом они обладают.
Раз энергия от падения дерева реальна, потому что происходит изменение в материи, реальна ли энергия от расстояний? И в каком пространстве она реальна?
Дерево падает из точки А в точку Б, преодолевает расстояние. В вашей голове возник звук от его падения. Выходит, падение (преодоление расстояния) это связка между пониманием энергии и звука. Видите связь?
Дерево проходит расстояние из точки А в точку Б, вы не видите его буквальной энергии (настоящей реальности), но за счет внутреннего пространства в вашей голове, которую ваши ушные раковины уловили, как звук, вы узнали об этом. Расстояние и звук связаны. Поэтому и существует такое понятие, как скорость звука.
Но простым людям это до лампочки. Они измеряют расстояние словами, в которые они вкладывают разные смыслы. К примеру, один локоть это семь ладоней, 54,7 сантиметра. Чувствуйте смысл? А как тоже самое выразить
А затем, что звук позволяет почувствовать количество энергии, которая была затрачена, скажем на падение дерева. И звуком при правильной вибрации можно воздействовать, намного сильнее, чем простыми смыслами.
Одним словом, я спец умеющий переводить слова/смыслы, выраженные в пространстве посредством любых геометрических объектов в звуки. Я понимаю сколько энергии может выдавать данный объект, если в нем правильно позвучать. Например, прочитать молитву, или любой другой текст, с выверенной вибрацией, позволяющей мерить пространство. И менять.
— Я не вижу его. И возможно не способна увидеть, — мне жаль в этом признаваться.
Отец Кирилл улыбнулся в бороду, понимающе вздохнул.
— Максима, Бог не сказал Слово, а написал. Речь появилась позже. Это инструмент управления Природой. Пространство первичней слов. Ты способна его увидеть.
— Но важна и символика в том пространстве, где слова звучат. А я не вижу.
Я резко вспрыгнула со стула и вплеснула руками, накопилось за последние месяцы.
— Я проехала много городов, посмотрела сотни храмов. И знаете, что? Они все, как атлас невозможностей! В их немых отражениях, в мертвых пространствах, звучат не те молитвы. Не те слова. Они не сочетаются друг с другом. Ни смыслом, ни местом. Меня тошнит от этого не соответствия, от всего. Мир без настоящих прикосновений.
— Трудно взрослеть верно?
— О!
Как мне хочется завопить, что все не так.
— В мире произошла утрата общности места и слов. Настоящих слов, сочетающихся с пропорциями природы в звучании, больше нет. Речь людей больше не имеет связи с Природой. Слова, что звуки, отец Кирилл. Звуки и есть Природа, вы сами меня так учили. Но те звуки, что слышу я, звучат ужасны! Остались только старые Храмы.
Я упала на стул, запрокинула голову, рассерженная, глядя в беленый потолок. Все, я взбунтовалась. Дошла до ручки!
— Велите, до конца жизни бродить по храмам и молиться? Что бы увидеть мост Вечности, мне нужно попасть в нужное место, время и просчитать звук. Это ли не безумие?
— Порядок, на основе которого мыслят люди, имеет иной способ бытья. Ты знаешь, он отличается от природного. Крепись! Мост найдет тебя сам, как только ты этого по-настоящему захочешь.
— Он нашел вас, в Афоне, а не меня. Осталась Италия. Я не проверяла только их города.
Я замолчала и вопрошающе посмотрела на отца Кирилла. У меня был список городов, ни одного итальянского города в нем нет. Он отвел глаза.
— А можно хотя бы узнать о моем отце. Почему, я? Что он сделал, чтобы Афон был так добр ко мне?
Отец Кирилл снова вздохнул, но взяв меня за руку, похлопал по ней отечески.
— Существует орден Отцов. Я уверен, ты о таком не слышала. В его главе стоит троица и мать. В их целях и задачах защита духовного. Они сохраняют Знание. Сакральные традиции, к которым приобщаются не многие из нас. Они передаются от сердца к сердцу, от души к душе. Твой отец был одним из троицы.
Мне не дало это конечно ничего. Но, по крайней мере, стало понятно, что мой отец не был простым человеком.