Афонская монашка для тебя

Снежная Катерина

— Хотелось бы по быстрее решить проблему, — объяснила я, думая об обнимашках. Ну и что это такое? Я думала обменом Ци можно заниматься, где угодно.

— Любое решение проблемы, зависит от качества уделяемого ей внимания.

Он выделили слово «качество» и бросил на меня красноречивый взгляд. Я замерла. Неужто мы идем в гостиницу? С другой стороны, мы решаем проблему. Но не столь стремительно.

— Мы можем все обсудить и здесь.

Он остановился и повернулся, сокращая дистанцию. Наклонился ко мне.

— Проблема, это не

вопрос, на который нужно ответить, не находишь? — в голосе Ниршана проскользнула хрипотца, странный взгляд упал на мои губы.

Его лицо близко, рука не отпускала. Он волнует меня, и очевидно опасен. Я захлопала ресницами, скользя рассеянным взглядом, по его скулам, ярким глазам, по твердым губам.

— Да-а-а? — пришлось отклониться назад, ощущая, как он заинтересован в качестве уделяемого мне внимания.

У него, что проблема?

— Проблема это действие, которое нужно совершить, — он выпрямился.

А я чуть не грохнулась, на древние камни, по которым гуляли сотни ног со времен античности. Сильно захотелось уточнить, какие именно он действия хочет совершить, чтобы решить нашу проблему.

— Пришли, — сообщил он, заводя меня в небольшую кофейню, сокрытую проулком от туристических глаз.

С виду обычная кофейня.

Столиков немного перед входом и внутри. Посетителей трое, пара пожилых мужчин и одинокая женщина, так как рабочий день и не часы пик. Ниршан смотрит на меня, не отводя глаз. Пока я взволнованно рассматриваю на столах посетителей шахматы. Фигуры, стоят в определенном порядке. И мозг на ходу, начинает угадывать, просчитывать, видеть комбинации. Я перевожу робеющий взгляд на Ниршана.

— Одну малюсенькую партию, — дразнит он.

Первая моя реакция: я не играю. Не умею и никогда не пробовала. Первый раз в жизни вижу шахматы в глаза. Даже названия фигур не известны. Затем вторая, Ниршан всегда любил шахматы, нет причин паниковать. Пытаюсь понять по его лицу, что он знает. На лице вежливая улыбка, в глазах дьявольский огонь.

— Играть-то хоть умеешь, блондинка, — спрашивает он, бросая вызов.

Я выравниваю дыхание. Мне хочется с ним сыграть, аж руки чешутся. Это же, как в детстве. Только теперь я взрослая. Теперь мы те, кто мы есть. А играть хочется до жути. Это такой кайф, чистое удовольствие, сплошной генератор энергии.

— А ты?

— Вроде бы не разучился, — отвечает он, расплывчато.

Он отводит глаза, почти кокетничает со мною. Я не верю ему. «Не разучился», конечно, так отвечают те, у кого мозоли от шахматных фигур и библиотека ломится от учебников по дебютам до энциклопедий по лучшим партиям.

Мы садимся за дальний столик. Официант приносит шахматную доску. Я заказываю воду, потому что в игре никогда не чувствую вкуса еды. Могу съесть и выпить, что угодно, абсолютно не заметив этого. Расставляем фигуры.

Смотрим друг на друга. Миг остро-пронзительный, пульсирует эпохальной вехой, рубеж в наших отношениях. У меня сводит живот и забирает дыхание от волнения.

Сердце колотится, сотрясая все внутренности, до дрожи в кончиках пальцев. Давление бьет в голову. Боже, ну что за прихоть, от которой нет сил отказаться.

— Уверена? — спрашивает Ниршан, пока я делаю большой глоток из запотевшего стакана, так как в горле пересохло и язык прилипает к небу.

Он спрашивает меня, как я играю, на самом деле? За моим «нет», последует беседа, и не будет игры. Так я признаю, что я слабый игрок. За моим «да», последует битва, и, что-то будет стоять на кону.

Что?

Все, что мы захотим.

Это неожиданно, я медлю с ответом. Я хочу узнать координаты моста Вечности, но попросить напрямую об этом не могу. Если выиграю, узнаю, то, что не смогла увидеть. Если проиграю, то…Я пытливо смотрю на Ниршана.

— Что ты захочешь? — спрашиваю, не имея ни малейшего понятия, что ему нужно.

— Тебя.

Ого! Чувство шока ни с чем не перепутаешь. Первой реагирует всегда нервная система, а за ней другие.

— Таухуа, — сама не поняла, как это слово вывалилось из меня.

Ниршан сидя за столом, опирается на локти, чуть поддается вперед через стол ко мне, нависает над шахматами. Он сосредоточенно смотрит внутрь меня, прямо в самую глубину. Так пристально, ненасытно и откровенно, что вновь перехватывает дыхание. Мои глаза становятся круглыми, дуги бровей взлетают вверх.

— Во всех смыслах, Максима. Ты станешь женой, вьяной, таухуа. Всем, кем я захочу. Моей.

Часто моргаю, и поверхностно дышу. Это слишком. Слишком много, слишком через край, забористо.

— Дыши глубже, вьяна, — уголки рта Ниршана дергаются вверх. — Что хочешь ты?

Я не могу ему сказать. Если скажу, он решит, что я работаю на шептунов. Я смотрю на него с опаской, и Ниршан принимает мой взгляд за смущение.

— Одно желание, — шепчу, понимая, что вот он момент истины.

Мужской взгляд меняется, становиться жестким, холодным, зазубрено режущим.

— Желание?

Я киваю головой, собираясь с силами.

— Да.

Он смягчается, находя мои слова глупыми, смешными, нелепыми.

— Поясни.

Я не смотрю больше на Ниршана, а смотрю на деревянную столешницу столика и рисую пальцем на нем маленькие завитки. Чувствую ребристость подушечкой пальца от дерева, мелкие царапинки, крошечные выбоины.

— Я хочу, чтобы ты исполнил мое желание, любое, которое я, если потребуется озвучу.

Он улыбнулся. Если выиграет он, у меня не будет желания. Если выиграю я, желание будет, но он не получит меня. Вроде честно.

— Ты необычная, вьяна.

Я молчу.

Делаем первые теоретические ходы, погружаясь в процесс игры. Спустя пару часов градус напряжения потихоньку между нами падает. Игра затягивает и приносит удовольствие. Но пока один думает, второй тоже думает или откровенно скучает и ждет реакции. Поэтому Ниршан в какой-то момент стал задавать вопросы.