Африканский казак
Шрифт:
— У нас, хаусанцев, если человек умеет к месту слово сказать, то говорят, что он знает язык, как осел из Кано, — поспешил пояснить Хасан. — Это большая похвала. Ведь на базаре этого города встречаются караваны из многих соседних городов и стран. Там люди говорят на разных языках, но хауса звучит громче всех!
— Этот лейтенант наш язык так быстро освоил, потому что имеет специальную книгу, — не без гордости сообщил повар. — Сейчас он без нее обходится, говорит и ругается свободно!
— Зачем ему знать этот язык? — удивился Дмитрий. — Он мог бы обойтись и арабским.
— Арабским владеют только немногие люди, купцы или эмиры, — сказал повар. — На хауса же говорит простой народ, крестьяне и ремесленники.
— Хауса язык торговый, — заметил Хасан. — Наши купцы ездят
— Если ты поможешь, то я согласен.
— Очень хорошо. Завтра, во имя Аллаха, и начнем. Сейчас тебе пора спать — после лихорадки надо набираться сил.
— Воистину так, Альхаджи, — добавил Максуд-ага. — Свой благой путь ты сможешь продолжить не раньше чем через неделю.
Но в эту ночь долго спать не пришлось.
До рассвета было еще далеко, а Максуд-ага тряс Дмитрия за плечо.
— Быстро вставай! Хасан проводил повара на пароход и вернулся с плохими вестями. Нами заинтересовались англичане, считают французскими агентами. Завтра собираются всех вызвать на допрос. Тебе с Хасаном надо немедленно уходить!
— Что будет с тобой?
— Не беспокойся, меня тут все знают. Ссориться с торговцами англичане не будут, для освоении новой колонии им нужны наши связи и опыт. Останусь, буду торговать и посылать донесения негусу. Отправляйтесь, пока их власть действует только вдоль реки, не дальше чем на полет снаряда с монитора. Хасан знает дорогу до самого озера Чад.
27
Рассвет застал маленький караван вдали от берегов Нила. Впереди бодро шагал проводник из местных, рекомендованный Максудом-aгa. За ним верхом на осле трясся Дмитрий, который еще не пришел в себя после болезни. Позади находились еще два осла с поклажей, трое слуг и Хасан.
Солнце освещало пологие холмы и живописные группы деревьев, красные обрывистые берега и серые обкатанные водой камни на дне высохших ручьев. На северной части горизонта обозначилась черная гряда гор Дар-Нуба. В эти последние дни сухого сезона саванна была тоскливо однообразной и напоминала бурый пыльный ковер. Многие деревья с плоскими, похожими на раскрытые зонтики вершинами уже сбросили листву, а высокая трава высохла и побелела под безжалостными лучами солнца. Речные русла превратились в широкие полосы песка, на которых лишь кое-где виднелись лужицы зеленоватой воды. Их берега были так истоптаны приходившим на водопой зверьем, что совсем нетрудно сказать, кто обитает в здешних краях.
В иных местах виднелись глубокие ямы, на дне которых темнел влажный песок. Это слоны и буйволы копали высохшее русло, добирались до воды. Особенно выделялись крупные отпечатки слоновьих следов с четкими складками и морщинами на коже подошв. Так что проводник с большим удовольствием сообщал своим спутникам, кто именно топтался около лужи. Некоторых слонов называл по имени, сообщал об их особенностях и привычках.
Припекало все сильнее, и над прибрежными каменистыми осыпями задрожала прозрачная пленка раскаленного воздуха, так что издали казалось, что камни покрыты тонким слоем льда. Пахнуло горячим ветром и по склону ближайшего обрыва прокатилась стайка пыльных вихрей. Вдали поднялся бурый столб песка, извиваясь в воздухе, двинулся к небольшой роще деревьев, взметнул там кучу сухих листьев и рассыпался. Кругом не было видно ни зверей, ни птиц. Все смолкло в саванне.
Хасан окликнул проводника, указал ему на редкие облака, медленно плывшие в белесом небе, и на пелену дыма за дальними холмами. Оба о чем-то быстро переговорили, и караван свернул в заросли высокой травы. Кое-как прокрались через них и выбрались на берег широкого ручья, в котором не было ни капли воды. Осторожно ступая по камням, чтобы не оставить следов, перебрались на противоположный берег.
— Сейчас пустим огонь, чтобы никто не узнал, где мы прошли, — сказал Хасан. — Англичане хитры и упрямы, наверняка пустили за нами погоню. Хотя Максуд-ага должен указать им другое направление, но
— Сами-то не сгорим? — спросил Дмитрий.
— Пока ветер дует от нас, да и русло ручья достаточно широкое. Если преследователи и увидят дым, то необязательно подумают на нас. В это время года саванна горит во многих местах. Крестьяне и охотники жгут траву специально, чтобы она лучше росла или чтобы спугнуть зверей. Но бывает, что пожар начинается сам по себе, потому что на ветру сухие ветки трутся друг о друга. Смотри, сейчас проводник пустит пал по траве.
На противоположном берегу один за другим задымились маленькие костры. Но прошло совсем немного времени и огненный вал покатился по саванне, с удивительной скоростью. Смотреть на такое было страшно. Пламя поднималось выше деревьев, горячий воздух гудел. В ярком свете солнца прозрачный дым стал почти неразличим, но хорошо были видны красные змейки огня, которые быстро вились по земле, перескакивали с куста на куст, прыгали по ветвям деревьев. В воздухе носились горящие стебли травы и листья, хлопья пепла. Из зарослей стремительно выскочила стайка антилоп с белыми полосами на боках, за ними проследовало стадо диких свиней. По склонам холма посеменили какие-то мелкие зверьки, скрылись в нагромождении камней. Откуда-то появились стаи хищных птиц: в погоне за удиравшими от огня птахами и насекомыми они носились над самым пламенем. Стена огня удалялась от берега, обтекала холмы и рощи деревьев. За ней оставались черная выжженная земля, дымящиеся корневища, кучи белого пепла.
— Наши следы исчезли, — с удовлетворением заметил Хасан. — Теперь на этом месте крестьяне могут сеять зерно, у них будет хороший урожай. Пепел — это лучшее удобрение. Ну а мы спокойно сможем переждать жару вон в тех зарослях.
Когда солнце начало склоняться к западу и жара спала, караван возобновил движение. Шли до самой темноты, пока на небе не зажглись звезды. Место для привала оказалось возле какой-то ямы, наполненной жидкой вонючей грязью. Этим напоили ослов, поспешно нарубили ветвей колючих кустарников и соорудили подобие изгороди. Из остатков взятой с собой нильской воды наварили каши и всю ночь по очереди дремали у небольшого костра. Проводник держал наготове свой мушкет, а Дмитрий очень жалел, что не имел под рукой винтовки. Обитатели саванны устроили такой ночной концерт, что мороз продирал по коже. В ночном воздухе все звуки слышались отчетливо — рык львов, хохот гиен, лай шакалов, топот тех, кто спасался бегством, и предсмертные хрипы тех, кому не повезло этой ночью.
Лагерь оставили затемно и опять продолжали путь до наступления полуденной жары. Шли довольно быстро. Дмитрий прикинул, что делали не менее пяти километров в час. Хотел было слезть с осла и сам пройтись пешком, но Хасан решительно запретил.
— Без привычки к переходам по этим зарослям ты долго не выдержишь, будешь только всех задерживать. Пока набирайся сил, привыкай к саванне.
Место для полуденного привала выбрали у подножия огромного баобаба. Еще издали заметили его массивный серый ствол и корявые ветви, которые высоко поднимались над раскидистыми деревьями и зарослями колючих кустарников. Когда же приблизились к подножию великана, то в его стволе обнаружили дупло, в котором без труда разместились и люди, и животные. Пока слуги разводили огонь и готовили обед, Хасан срезал несколько кусков коры баобаба и бросил их в отдельный костер. Тем временем проводник вскарабкался по стволу и срубил несколько веток. Хасан подобрал их, старательно оборвал все листья, а потом размял их в небольшом горшке, залил водой и поставил вариться.
Дмитрию, который с интересом наблюдал за этими действиями, объяснил:
— Видел, сколько клещей присосалось к ослам, пока мы шли через заросли? Вот кора сгорит, угольки смешаю с маслом и смажу их шкуры. После этого ни одного насекомого на них не останется. А вот отвар листьев дам выпить тебе, он полезен после лихорадки. Если желудок расстроится, то он тоже не повредит. Сами листья положим в кашу, она станет слаще.
— Что же, здесь вся округа дерет кору для лекарства от клещей? — Дмитрий указал на глубокие борозды, которые пересекали ствол баобаба.