After Ever Happy

Тодд Анна

– Две с половиной минуты.

– Зейн, - я поднимаю руку вверх. Ей хватает пары секунд, чтобы обхватить своей маленько ладошкой мою, - Очень приятно познакомится.

– Терис, и я не могу сказать того же, - она улыбается и я смеюсь ей в ответ.

POV Гарри

– Нам нужно поговорить, - повторяю я и смотрю на нее, держа руки при себе.

– Давай поговорим, - она улыбается через силу. Ее колени грязные, отмеченные красными линиями.

– Что случилось? С тобой все в порядке?
– мой план держать руки при себе проваливается, когда я лучше

осматриваю ее раны.

Она отворачивается, щеки красные и глаза соответствующие.

– Я споткнулась, вот и все.

– Все это должно было когда-нибудь случиться.

– Ты написал книгу о нас и присматривал издателей. Это было преднамеренно?

– Нет, я имею в виду все это. Ты, я, все, - воздух влажный, и мне все сложнее выдавить из себя эти слова, – Этот год стал целой жизнью для меня. Я узнал так много о себе, и о жизни, и о том, какой жизнь должна быть. У меня был этот гребаный взгляд на все: я ненавидел себя, я ненавидел все вокруг меня.

Она молчит, но я могу сказать, что она изо всех сил старается скрыть дрожь нижней губы.

– Я знаю, ты не понимаешь, не многие знают, но самое страшное чувство во всем чертовом мире - ненавидеть себя, и это то, чем я занимался каждый день. Это не оправдание, за дерьмо, которое я натворил. Я никогда не должен был относиться к тебе так, как я делал, и ты имела полное право оставить меня, блять, как ты сделала. Я только надеюсь, что ты прочитаешь всю книгу, прежде чем принимать решение. Ты не можешь судить о книге, не прочитав ее от корки до корки.

– Я пытаюсь не судить, Гарри, я действительно пытаюсь, но это слишком. Я выпала из этой картины, и я не предвидела такого поворота, и я до сих пор не могу уложить это в своей голове, – она качает головой, как будто пытается выбросить все мысли, и я вижу огонек в ее красивых глазах.

– Я знаю, детка. Я знаю, - когда я тянусь за одной из ее рук и обхватываю своими пальцами ее ладонь, она морщится. Я аккуратно поворачиваю ее, чтобы изучить рубцы, покрывающие кожу ее ладони, - Ты в порядке?

Она кивает, позволяя мне исследовать рану кончиком пальца.

– Кто еще хочет прочитать? Я не могу поверить, что многие издатели хотят ее, - Тесса смотрит в сторону от меня, сосредоточив внимание на городе, который почему-то продолжает двигаться вокруг нас, занятый как всегда.

– Много людей, - я пожал плечами, заявив правду.

– Почему? Это такая… Нетипичная история любви. Я только немного прочитала о ней, и я вижу, насколько она тяжелая.

– Даже проклятым нужно поведать их истории, Тесс.

– Ты не проклят, Гарри, - говорит она, несмотря на предательство, которое, должно быть, все еще чувствует.

Я вздохнул, немного соглашаясь с ней.

– В надежде на искупление, может быть? А может и нет. Может некоторые люди хотят читать только о счастье и клише из любовных историй, но есть миллионы людей, людей, которые несовершенны и прошли через дерьмо в своей жизни, и, может быть, они хотят прочитать такую историю, чтобы ассоциировать себя с ней? Может быть, некоторые увидели бы себя во мне, и, черт

возьми, - я тру моей дрожащей рукой тыльную сторону шеи, - Черт, может, кто-нибудь сможет что-то извлечь из моих и твоих ошибок.

Она смотрит на меня сейчас, когда я вываливаю слова, которые оседают тяжелым грузом. Неопределенность все еще ясно видна в ее глазах, и толкает все больше слов из моего рта.

– Может быть, иногда все не такое черно-белое, и может быть, не каждый чертовски идеален. Я сделал много дерьма в моей жизни тебе и окружающим, о чем я сожалею, и я никогда бы не повторил и не одобрил это. Тут речь не об этом. Эта книга была отдушиной для меня. Это была другая форма терапии для меня. Это дало мне место, где я мог бы просто написать все, что я хотел, и, что я чувствовал. Это я и моя жизнь, и я не единственный человек там, кто совершал ошибки, целую книгу ошибок, и если люди осудят меня за темное содержание моего рассказа, то это на их совести. Я не могу понравиться всем, и я знаю, что будет много людей, таких как мы, Тесса, которые описаны этой книге и хочу видеть кого-то, кто признаёт свои проблемы и решает их реальными методами.

Уголки ее губ приподнимаются, и она вздыхает, слегка качая головой.

– Что если людям не понравится? Что, если они даже не рискнуть прочитать ее, но они возненавидят нас за то, что находится внутри нее? Я не готова для этого типа внимания. Я не хочу, чтобы люди говорили о моей жизни и осуждали меня.

– Пусть они ненавидят нас. Да кого ебет, что они думают? Они не собирались ее читать в любом случае.

– Это просто… Я не могу решить, что я чувствую. Какой это тип романа?
– ее голос шаткий и неуверенный.

– Это, типа, истории любви, которая имеет дело с реальными, блять, проблемами. Это история о прощении и безоговорочной любви, и она показывает, насколько человек может измениться, действительно измениться, если он очень старается. Это история, которая доказывает, что все это, блять, возможно, когда дело доходит до самовосстановления. Это показывает, что если у вас есть на кого положиться, того, кто любит тебя и не оставляет, то ты сможешь найти свой путь из темноты. Это показывает, что независимо от того, какие родители у тебя были, или с какими пристрастиями ты столкнулся, ты сможешь преодолеть всё, что встанет на твоём пути и станешь лучше. Вот такая история «После».

– «После»?
– она поднимает подбородок вверх, рукой прикрывая глаза от солнца.

– Это название, - я отвожу взгляд, вдруг почувствовав себя неловко, - Речь идет о моей жизни, после встречи с тобой.

– Насколько это плохо? Боже, Гарри, почему ты просто не сказал мне?

– Я не знаю, - говорю я честно, – Все не так плохо, как ты думаешь. Ты читала самое худшее. Те страницы, которые ты не видела, те, которые имеют истинную суть рассказа, они о том, как сильно я люблю тебя, как ты дала мне цель в жизни, и как встреча с тобой стала самой лучшей вещью, которая когда-либо со мной происходила. Непрочитанные страницы добавляют радости к моей борьбе, к нашей борьбе.