After Ever Happy
Шрифт:
Как бы мне не хотелось заползти на его колени и дать ему успокоить меня, я этого не сделала. И никогда не сделаю. Больше никогда. Я не могу больше и я не буду.
– Вот, -Гарри подал мне другой стакан воды со столика, этот не был таким холодным.
Я взяла его инстинктивно. Я не знаю почему, но его имя отдавалось эхом в моей голове. Я не хотела слышать его имя, тем более у себя в голове, ведь это было единственное место, где я была в безопасности от него.
– Ты выпьешь воды, -настаивает он мягко.
Молча, я поднесла стакан к губам. У меня не было сил отказаться от воды
– Я знаю, ты злишься на меня, но мне просто хочется быть здесь ради тебя - лжет он. Все, что он говорил когда-либо – было ложью, и всегда ей останется.
– То, как ты вела себя, когда увидела меня прошлой ночью….-начал он. Я, почувствовав его взгляд на себе, но все еще не желаю смотреть на него.
– То, как ты закричала… Тесса, мне никогда не доводилось чувствовать такую боль, как тогда…
– Прекрати, - выкрикнула я. Мой голос звучал как-то иначе, не как обычно, и я начала сомневаться, проснулась ли я, или же это очередной ночной кошмар.
– Я просто хочу знать, что ты не боишься меня. Ты не боишься, не так ли?
– Это не из-за тебя, -я справлюсь. И это правда, абсолютная, правда. Он пытается сделать так, чтобы это была боль от нашего расставания, но вс. было из-за смерти отца, и я не могу более чувствовать эту душевную боль.
– Черт, -вздыхает он. И я догадываюсь, что он запустил руки в свои волосы.
– Я знаю, что не из-за меня. Это не совсем то, что я имел в виду. Я переживаю за тебя.
Я закрываю глаза и слышу гром где-то вдалеке. Он переживает за меня? Если бы это было так, вероятно, он не стал бы отправлять меня обратно в Америку одну. Я хотела бы, чтобы что-нибудь случилось по пути домой, чтобы он действительно стал переживать за меня.
С другой стороны, он, возможно, не хотел, чтобы его кто-либо беспокоил. Он был бы слишком занят, настолько, что ничего бы не замечал.
– Ты какая-то другая, детка.
Когда я услышала это прозвище, меня начало трясти.
– Тебе стоит поговорить об этом, обо всем, связанным с твоим отцом. От этого ты почувствуешь себя лучше, -его голос слишком громкий, и дождь барабанит по старой крыше. Я мечтаю о том, чтобы она провалилась, позволив шторму унести меня отсюда.
Кто этот человек, который сидит здесь, рядом со мной? Мне надо говорить о моем отце? Кто он, чтобы сидеть здесь и вести себя так, словно он заботится обо мне, словно он может мне помочь? Мне не нужна помощь. Мне нужна тишина.
– Я не хочу, чтобы ты был здесь.
– Разумеется, ты хочешь. Ты просто сейчас немного не в настроении из-за того что я вел себя как мудак и я все испортил.
Боль, которую мне следовало бы чувствовать в тот момент…она не появилась, ее не было со мной, совершенно никакой. Мои мысли не были заполнены изображениями его руки на моем бедре, когда мы ехали в его машине, его губ, мягко скользящих по моим, моих пальцев, зарытых в его густые волосы. Не было ничего.
Я ничего не чувствовала, потому что приятные воспоминания заменили другие: кулаки, ударяющие по гипсокартону, и та женщина в его футболке. Он спал с ней лишь несколько дней назад. Ничего. Я ничего не чувствовала, и
– Я не хочу, - я не пояснила мои слова, и он попытался вновь прикоснуться ко мне. Я не двинулась. Я прикусила щеку, желая еще раз закричать, но, не желая доставить ему удовлетворение. Спокойная легкость, вызванная прикосновением его пальцев, показала лишь, насколько я была слаба, словно все мое тело онемело.
– Я сожалею по поводу Ричарда, я знаю как…
– Нет, -я убрала руку, -Нет, это не так. Тебе не обязательно приходить сюда и представлять себя так, что ты здесь, чтобы помочь мне, в то время как ты тот, кто причиняет мне больше всего боли. Я не буду больше говорить, -я знала, что мой голос звучал плоско – я слышала его звучание, ведь изнутри я чувствовала себя также пусто и неубедительно, уходи.
Мое горло заболело, я говорила слишком много, мне не хотелось больше говорить. Я просто хочу, чтобы он ушел, я просто хочу остаться в одиночестве. Я снова начала пялиться на стену, не позволяя моим мыслям колоть меня изображениями мертвого тела отца. Я скорбела сразу о двух смертях, и это уничтожало меня, кусочек за кусочком.
Боль даже удаленно не милосердна в таких случаях: боль хочет забрать всю плоть, кусочек за кусочком. Она не сдастся, пока вы не останетесь ни с чем, даже без малейшей тени понимания того, кто вы. Ни боль предательства, ни боль отказа, ничто не сравнится с той болью, когда вы чувствуете абсолютную пустоту. Ничего не ранит сильнее, чем отсутствие чувств, и это отсутствие смысла и чувств похоже на то, что вы, черт возьми, собираетесь сойти с ума.
Но у меня с этим все хорошо.
– Ты хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь поесть?
Он что, не слышал меня?! Неужели он не понимает, что я не хочу, чтобы он находился здесь? Невозможно думать, что он не понял, какой хаос творился у меня в голове.
– Тесса, -он ждал моего ответа. Мне нужно было, чтобы он ушел подальше от меня. Я не хочу смотреть в эти глаза, я не хочу слышать больше никаких обещаний, которые он нарушит, как только он вновь даст волю своей самовлюбленности.
Мое горло болит – мне ужасно больно – но я закричала имя человека, которому действительно не плевать на меня.
– Ноа!
Как только я это сделала, он вошел в дверь спальни, с определенным видом, который говорил о том, что он – сила, которая сможет, наконец, увести Гарри, которого невозможно было сдвинуть с места, из моей комнаты, из моей жизни. Ной остановился напротив меня и посмотрел на Гарри, которого я, наконец, тоже удостоила взглядом.
– Я говорил, что если она будет звать меня, я приду.
Настроение Гарри резко сменилось. Из спокойного, он стал нервным и направил свои колкости на Ноа, и я знала, что он пытался нарушить его умиротворенность. Что это на его руке…гипс? Я взглянула еще раз, достаточно, чтобы быть уверенной в том, что черный гипс покрывает его ладонь и запястье.