Агасфер (Вечный Жид) (том 2)
Шрифт:
– Батюшка, если калитка в сад отворится, мы возьмем Угрюма?
– Да, возьмем. Если там есть сторожевая собака, он справится с ней. Кроме того, он даст нам знать о приближении людей, совершающих обход. А потом, кто знает? Он так умен и так привязан к Розе и Бланш, что, пожалуй, укажет, где они спрятаны. Я видел раз двадцать, как он разыскивал их в лесу только благодаря своему инстинкту.
Медленные, торжественные, звонкие удары, как бы господствуя над воем бури, пробили двенадцать.
Бой часов болезненно отозвался в душе Агриколя
Помимо воли сердца отца и сына бились в такт ударам колокола, дрожащие звуки которого протяжно вибрировали в ночном мраке.
При последнем Ударе Дагобер сказал сыну твердым голосом:
– Полночь!.. Обними меня... и вперед!
Отец и сын обнялись. Минута была решительная и торжественная.
– Теперь, батюшка, - сказал Агриколь, - надо действовать смело и хитро, как действуют воры, взламывающие сейф!
Говоря это, кузнец вынул из мешка крюк и веревку. Дагобер вооружился железной полосой, и оба осторожно двинулись к маленькой калитке, помещавшейся недалеко от угла, где соединялись улица и бульвар. Время от времени она останавливались и прислушивались, стараясь различить, нет ли иных звуков, кроме шума ветра и дождя.
Ночь по-прежнему была довольно светлой. Подойдя к калитке, они сумели разглядеть, что доски были очень стары и казались непрочными.
– Хорошо, - заметил Агриколь, - она сразу уступит!
И кузнец хотел уже нажать могучим плечом на дверь, как вдруг Угрюм глухо заворчал и, казалось, готов был сделать стойку.
Дагобер знаком заставил собаку замолчать и, схватив сына за руку, шепнул:
– Не трогайся... Угрюм кого-то почуял там в саду.
Несколько минут они стояли неподвижно, чутко вслушиваясь, настороже, сдерживая дыхание... Собака, послушная воле хозяина, не ворчала больше, но сильно волновалась, хотя ничего не было слышно.
– Собака ошиблась, - шепнул Агриколь.
– А я уверен, что нет! Не двигайся...
Через несколько минут Угрюм лег на землю и насколько мог просунул морду под калитку, тяжело дыша.
– Идут, - шепнул Дагобер сыну.
– Отойдем!
– сказал Агриколь.
– Нет, послушаем. Успеем убежать, когда отворят дверь... Сюда, Угрюм... сюда.
Послушная собака отошла от калитки и легла у ног хозяина. Через несколько секунд послышались тяжелые шаги, шлепающие по лужам, солдат и кузнец не могли различить слова из-за воя ветра.
– Это обход, о котором говорила Горбунья, - сказал Агриколь.
– Отлично... Раньше двух часов они в другой раз не пойдут... У нас есть, значит, впереди часа два времени... Дело теперь почти верное...
Вскоре шагов не стало слышно: они удалились в глубину сада.
– Ну, теперь, не теряя времени, давай отворять дверь, - сказал минут через десять Дагобер сыну.
– Они ушли далеко.
Агриколь с силой уперся в дверь плечом и толкнул ее; однако она не поддавалась,
– Проклятие!
– сказал Агриколь.
– Наверное, она сзади держится на засове. Иначе бы эти старые доски не устояли.
– Как же быть?
– Я влезу на стену с помощью крюка и веревки и отворю ее с той стороны.
Говоря это, Агриколь взял веревку, и после многих попыток ему удалось зацепить крюк за стену.
– Теперь, отец, помоги мне подняться, а затем я взберусь по веревке, сверху перекину веревку на ту сторону и живо буду там.
Солдат прислонился к стене, сложив руки, а сын, ловким движением опираясь на них, а потом на крепкие плечи отца, с помощью веревки, через минуту был уже на стене. Несчастный не подозревал, что на ее гребне были насыпаны осколки стекол от разбитых бутылок, которыми он порезал себе руки и ноги. Но, боясь испугать отца, кузнец сдержал невольный крик боли и, перекинув веревку, спустился по ней в сад. Тотчас же он подбежал к калитке, которая, действительно, была закрыта на громадный железный засов. Но замок был настолько плох, что одно сильное движение Агриколя - и он слетел. Засов отодвинулся, дверь отворилась - и Дагобер вместе с Угрюмом очутились в саду.
– Теперь, - сказал солдат сыну, - благодаря тебе главное сделано... Вот надежный путь для побега наших пленниц... Нам остается только добраться до них без помехи... Угрюм пойдет вперед разведчиком... Иди, собака, иди... и главное молчи... ни звука.
Умное животное сделало несколько шагов, прислушиваясь и поводя носом с осторожностью и внимательностью настоящей ищейки.
При бледном свете луны, задернутой облаками, Дагобер и его сын увидали несколько длинных аллей. Не зная, по какой из них идти, Агриколь дал совет отцу держаться стены, которая, несомненно, приведет их к какому-нибудь зданию.
– Верно... пойдем по траве... а не по грязной аллее - меньше будет шума, - сказал солдат.
Они пошли рядом с аллеей, тянувшейся близ стены; Угрюм бежал впереди. Время от времени все они останавливались и прислушивались, прежде чем продолжать путь мимо колеблемых ветром деревьев и кустарников, которые принимали при лунном свете причудливые формы.
Пробило половину первого, когда они дошли до железной решетки, отделявшей собственный сад настоятельницы. Сюда-то и забралась утром Горбунья, чтобы поговорить с мадемуазель де Кардовилль.
Через решетку Агриколь и его отец разглядели забор, стоявший на месте воздвигающейся постройки, а за ним небольшой четырехугольный павильон.
– Вот там, верно, и есть павильон сумасшедшего дома, где находится мадемуазель де Кардовилль.
– А здание, где помещаются Роза и Бланш, должно быть, напротив него, сказал Дагобер.
– Только нам отсюда не видать их окон. Бедные девочки... они тут... бедняжки... в горе, в слезах!
– прибавил он с волнением.
– Только бы калитка не была заперта, - сказал Агриколь.