Агдан. Лунная роза
Шрифт:
– Хорошо, думаю, что учитывая повышенный сейчас интерес к твоей личности, нам такая страховка не помешает. – немного задумчиво отвечает НаБом. – Хорошо, позвонишь с моего телефона, но поставь его на громкую связь я тоже послушаю что ответит тебе твоя онни.
– Без проблем госпожа НаБом. – кланяюсь я и после принимаю кнопочный телефон начальства.
Так номер СунОк я помню наизусть, быстрый набор, сразу включаю телефон на громкую связь, так, вот пошли гудки, гудки … вот же ж где … эта ходит? Она что не слышит звонок своего телефона? На бесшумном режиме он у нее что-ли? Вот же блин! Надо на будущее сказать этой … нехорошей
Ну слава ГуаньИнь! Телефон на том конце наконец-то сняли, и СунОк, ну а кто же еще, сразу заорала в трубку.
– ЮнМи! Это ты? ЮнМи я так рада что ты позвонила мне! Ты вообще, как там? Чем занимаешься? Что там у тебя нового?
Что это за словесное недержание у сеструхи? Не пьяная ли она там случайно? Что-то оглушила меня прямо с самого начала, о кстати, а откуда она узнала, что это я звоню? Сразу стала орать ЮнМи, ЮнМи? Над уточнить у нее.
– Так СунОк нечасти, что у тебя за словесное недержание такое? Ты мне для начала скажи вот что, как ты поняла, что это я тебе звоню, ты же даже не спросила кто это?
– Дык это … - похоже СунОк немного смутилась.
– В прошлый раз ты же мне как-то уже звонила с этого номера, вот я и сохранила этот номер в телефоне. Записала в телефонной книге «как очень важный человек, которому звонить нельзя ни при каких обстоятельствах».
– Понятно, ларчик то оказывается просто открывался!
– Какой ещё такой ларчик?
– не поняла сеструха русской идиомы на корейском.
– Да никакой ларчик, это я так, о своем. Ну ладно хорошо я поняла тебя, ты кстати сейчас на громкой связи, и я разговариваю из кабинета начальника тюрьмы, уважаемой госпожи НаБом, ты главное после этого разговора не вздумай больше звонить на этот номер, поняла?
– Ты похоже меня не услышала? – немного даже обиделась СунОк. – Я же тебе сказала, что даже в свой телефон этот номер записала как тот на который нельзя звонить ни при каких обстоятельствах, я же тебе только что сказала об этом.
– Ладно СунОк извини, сама понимаешь волнуюсь я, к тому же долго с тобой разговаривать не могу, ну и конечно же звоню по важному делу, сама понимаешь.
– Да слушаю тебя ЮнМи. – подобралась похоже сеструха.
– СунОк, ко мне в Анян приехали и хотят со мной встретится и пообщаться два адвоката, некие Хагай Бернштейн и Сон ЧжунКи, говорят, что будут защищать меня в суде и что их нанял какой-то новый фонд … «Доброта». И бумага от мамы нашей у них есть что она не возражает против этой защиты. Ты что-то про это знаешь?
– Знаю ли я про двух адвокатов которых нанял фонда «Доброта» ты спрашиваешь? – как мне кажется даже с каким-то удовольствием в голосе отвечает СунОк.
– Разумеется знаю, эти люди официально наняты чтобы представлять твои интересы и добиваться твоего освобождения во всех судах, начиная с корейского, а если понадобится, то и в международном.
– А откуда они вообще взялись эти замечательные люди? – кстати без всякого сарказма спрашиваю я.
– О, один из Франции, это замечательный господин Бернштейн, а второй это наш местный адвокат, очень кстати известный человек у нас в Корее, между прочим его порекомендовал небезызвестный тебе господин Ли МиРеу. А вообще, чтобы ты знала создана целая группа неравнодушных людей, куда вошли разные люди причём из разных стран, в основном это конечно юристы, но есть и другие нужные и образованные в своем деле граждане. Не без помощи
– Так СунОк подожди. – прерываю я воодушевленную сеструху. – Это все конечно же прекрасно. И новосозданной фонд, и целая группа юристов, да и не только их, да еще и офис в центре города, ну и все прочее. Но ответь мне на главное, за чей счет будет этот банкет?
– Какой банкет? Что еще за банкет? Банкет в честь чего? – естественно не поняла она самого Буншу в моем исполнении, того самого который еще выдавал себя за «Ивана Васильевича …», но другого, разумеется. Ну да ладно, я не гордый и продолжу говорить словами этого персонажа …
– Кто это все оплачивать будет спрашиваю? Или это вы развернулись на те суммы, которые к вам пришли не так давно от меня?
(Кроме 21 миллиона вон за ролик «Верить» проданный в день проведения всекорейского конкурса среди школьных танцевальных коллективов каналу «КBS», из которых 20 ушли семье ГГ, были и еще честно заработанные деньги.
Из 500 миллионов вон призовых победителю конкурса, от «щедрот» школьного руководства, или может быть отцов города Аньяна Агдан и ее группе осужденных девушек, помогавших в постановке этого танца был выделено ажно 45 миллионов вон, то есть целых 9 процентов! «Жаба» ГГ конечно же возмутилась подобным «честным дележом», самое цензурное тогда в ее мыслях было – «даже 10 процентов не выделили, корейское жлобье!»
Эти 45 миллионов были распределены следующим образом. Трем девушкам из группы помогавшим в постановке танцев по 5 миллионов вон, БонСу – 10 миллионов вон, ну а соответственно ГГ осталось 20.
Кстати внутреннего возмущения ГГ таким дележом никто из награжденных девушек не подержал, наоборот все они были очень довольны подобным заработком, для них полученное было очень хорошим таким довеском за итак такое любимое их увлечение как танцы. Очень хорошие деньги для осужденных девушек, особенно если учесть, что они были заработаны в тюрьме. Но не для ГГ!
Всю заработанную сумму ГГ попросил передать маме ЮнМи, то есть суммарно за победу в танцевальном конкурсе ее семья получила 40 миллионов вон + 1 отправился на счет ЮнМи в тюрьме.
Впрочем, сильно ГГ возмущаться этим не стал, мудро рассудив про себя – «с паршивой корейской овцы хоть шерсти клок».
Прим. – автора)
– Нет, что ты! – возмущена СунОк. – Те … 40 вон пошли только на наши нужды. Там на лекарства для мамы, оплату счетов и прочее. Огромное тебе спасибо кстати за них! Мама даже немного прослезилась узнав, что ты честно заработала такую большую сумму, находясь при этом в тюрьме.
Так-то у нас с деньгами сейчас сама понимаешь не сказать, что уж очень хорошо. Хотя твои поклонники очень сильно помогают нашей семье. Недавно маме врач порекомендовал какое-то новое хорошее лекарство из Европы, хорошее, но очень дорогое, и которое в Корее еще даже не продается. Так вот я случайно сказала об этом ГаБи, а уже через три дня это новое лекарство привезли прямиком из Германии, где его и производят. Представляешь? И вообще сказали если нам что-то надо, то могут смело обращаться и не стесняться, они обязательно помогут. Но ты же знаешь нашу маму, насколько она щепетильна в таких вопросах, особенно все что касается денег, тем более больших денег.