Агдан. Не стены, а паруса!
Шрифт:
А я напомню, что таких вот арестованных и сгинувших без следа людей, поддерживающих коммунистов в посёлке до войны было совсем немало. И родственники многих из них до сих пор были живы. Непонятно, как вообще эти вещи попали к мэру, который потом стал их передавать для продажи этому прощелыге Карлу. Скорее всего, в то время, вещи арестантов еще не сжигали как это стали делать позже, а где-то хранили в специально оборудованном месте.
Потом, может про этот склад забыли, или уже и не до него было, но вот кто-то нашел его после войны и решил устроить на нем такой вот немаленький гешефт.
(Немецк. – Geschaft.
– Но вот местному населению это дело как понимаете, очень сильно не понравилось. Поэтому этим двум бизнесменам с одеждой узников лагерей чуть было не устроили «суд Линча» их земляки, суд за все хорошее как говориться.
(Суд Линча или линчевание - убийство человека, подозреваемого в преступлении или нарушении общественных обычаев, без суда и следствия, обычно толпой. Прим. – автора).
Хотя, положив руку на сердце, возможно вина этих двух и была минимальной. Людям все равно надо одеваться, а покупательная способность населения была низкая. Но скорей всего то что информацию что это за вещи скрыли от покупателей и стало этаким спусковым крючком сильно озлобленного местного населения.
Знакомые моих деда с бабкой тоже принимали в этом активное участие, настолько активное, что после всех этих событий решили переехали в Саарбрюккен, от греха подальше.
Тогда к счастью до самого плохого дела все-таки не дошло, успели только хорошо намять бока этому Карлу, хитрый мэр вообще куда-то затихарился, но тут на разборки подоспели русские, комендантский взвод из соседнего городка и быстро прекратил всю эту расправу.
К счастью никто сильно не успел пострадал, да и самим русским не понравилось такая вот продажа вещей немецких коммунистов, сгинувших в концлагерях. В общем они запретили все эти распродажи и сделали всем такое вот последнее предупреждение. Мэр кстати свою должность сохранил, да и этот старьёвщик тоже остался при магазине, но вот с тех пор отношение к нему и к его магазину резко изменилось.
Никто ничего не покупал с этого времени у этого Карла. Все демонстративно стали обходить его лавку стороной. И не снижение цен, ни какие-то рекламные акции что он придумывал для своего товара, ничего ему не помогало вновь привлечь покупателей. Да и как заставить людей что-то покупать против их воли? Ну вот не хотят люди покупать у герра Карла Зингермана его товар, никто же не сможет их заставит это сделать силой?
Да, тогда подобный товар можно было купить в городишке только у него, у остальных он был и хуже и дороже, или вообще за подобным ему нужно ехать в другой город. Как он только не завлекал своих земляков в свой магазин. Все было бестолку. Ну вот не хотят люди, несмотря на привлекательность цен, качество и прочие немаловажные в обычной ситуации условия, покупать вещи в его
Все в клубе молчали, потрясенные рассказом и трагедией что произошла когда-то в этом маленьком городке, трагедия которая по большому счету стала таким вот отражением ситуации во всей стране после войны. Да и мало ли было таких или подобных ситуаций в Германии того времени?
После небольшой паузы Альма продолжила.
– В общем, после этого бойкота, герр Зингерман продержался в этом своем бизнесе, всего чуть больше пяти месяцев, после чего плюнул на все и продав свой бизнес, лавку и дом за бесценок куда-то уехал, то ли в Лейпциг, то ли в Восточный Берлин. Возможно этому еще поспособствовала парочка поджогов его лавки, которые к счастью тоже обошлись без жертв, но определённый ущерб и страх, все-таки данному господину принесли. В первую очередь, наверное, это было, наверное, такое вот психологическое давление.
Очевидцы говорили, что накануне своего отъезда он еще сильно поругался с местным мэром города, который, как все считали и был на самом деле организатором этих продаж. Так что бизнес, который как считали эти двое, должен был принести им не плохие барыши совсем не удался. Мэр кстати тоже не задержался на своем посту, но это уже другая история.
Так вот, что я хотела всем этим сказать. Применительно к нашей ситуации. Если мы запустим такую вот волну по всему миру, посыл которой будет довольно прост – «Не покупайте корейского». Не покупайте до момента освобождения Агдан из корейской тюрьмы».
Я уверена, что во многих странах мира нас подержат очень много людей. Если все это будет повсеместно, то как вы думаете, как долго крупные корпорации Кореи будут терпеть из-за этого колоссальные убытки? Сколько времени они будут молча взирать на эту опасную, мягко говоря, для них ситуацию?
Если мелкого по своей сути лавочника Зингермана, хватило всего на пять месяцев, после чего он высказал мэру все что о нем думает и свалил в закат, то я думаю, что для крупных корейских акул капитализма здесь и два месяца будет вполне достаточно.
Хотя возможно нет совсем корректно сравнивать мелкого спекулянта Зингермана, что пытался нажиться на вещах замученных людей, и лощенных акул бизнесменов из Кореи. Но суть как вы понимаете у них все равно одна, главное для всех них – это прибыль. Которая чем больше, тем лучше.
Правда в случае с этим Карлом недополученная прибыль у него была бы может максимум десять тысяч марок, а вот суммы упущенной прибыли для корейской финансовой элиты могут быть очень и очень внушительными, а может и вообще заоблачными.
Таково вот мое простое и одновременно сложное предложение. Сделать такой вот флэш-моб по всему миру на тему – «Не покупайте корейского, не покупай его по крайней мере до освобождения из тюремных застенков нашего кумира!»
И Германия должна здесь первой подать такой пример всем остальным, чем мы хуже к примеру наших соседей, той же Франции? Я считаю, что ничем не хуже.
Все замолчали, обдумывая это неожиданное и довольно интересное предложение, поступившее от нескладной девушки-подростка, наконец Эжени сказала.