Агент из Кандагара
Шрифт:
– Браво, – кивнул Фоксман, – вы прекрасно справились! Верните пистолет. Он вам больше не понадобится.
В комнату вошла Мартина в «простреленной» блузке и пиджаке. Она строго взглянула на Физули.
– Я думала, что вы меня хотя бы защитите.
– Каким образом? – поинтересовался он. – Поставить ладонь в качестве защиты от пули? Я мог спасти только самого себя, что и попытался сделать.
– Вы всегда думаете только о себе? – сердито поинтересовалась она.
– Нет. О деле, – очень серьезно ответил он.
– Переоденьтесь, Мартина, мы вас будем ждать, – предложил Фоксман, – вам нужно ехать
Она прошла в другую комнату. Офицер, улыбаясь, забрал оружие и вышел из здания.
– У вас превосходная реакция, – сообщил Фоксман, – очень неплохо для человека, признанного инвалидом два с половиной года назад.
– Я вам говорил, что уже чувствую себя в форме. Не забывайте, что я почти два года живу в горах на свежем воздухе. Правильное питание, режим дня, физические нагрузки – все это сказалось на моем состоянии.
– Понимаю. Не обижайтесь на нас за подобную проверку. Мы должны были убедиться, что вы в хорошей форме.
– Я вас понимаю.
– Сейчас вы на самом деле поедете в госпиталь, пройдете полный курс обследования. Завтра мы встретимся с вами снова. Отель вам забронирован рядом с госпиталем. Поужинать можете с Мартиной. Она будет вашим «Вергилием» в этом городе.
– По-моему, я ей не очень понравился.
– Она будет вашим связным, – повторил Фоксман, – постарайтесь найти общий язык. Это нужно для дела. До свидания, господин Гусейнов.
Он вышел из комнаты. Почти сразу вошла Мартина. Она успела переодеться и была теперь в сером брючном костюме. Он взглянул на нее и улыбнулся.
– Что вы улыбаетесь? – поинтересовалась она.
– Сразу видно, что это ваш костюм, – сообщил он, – тот черный был вам несколько узок. И я увидел шов под мышкой, когда вы спускались вниз. Согласитесь, что мне трудно было поверить, что такая элегантная женщина, как вы, носит так небрежно зашитый пиджак.
Она улыбнулась, прикусив нижнюю губу. И вышла из здания первой, ничего не сказав. Их автомобиль выехал на этот раз на улицу безо всяких проблем. Они находились в спокойном сонном северном пригороде Стамбула. Машина взяла курс на юг.
– Насчет костюма вы правы, – неожиданно призналась Мартина, – я должна была об этом подумать. Но я знала, что его все равно испортят, и мне было жалко надевать свой обычный.
– И в результате вы чуть не погубили мою проверку, – усмехнулся Физули.
– В такой момент обычно не думают о костюмах. Больше думают о собственной шкуре, – сказала она.
Потом они минут десять молчали, пока она не задала следующий вопрос.
– Вы действительно курд? – спросила Мартина.
– Да, – кивнул он, – или вас что-то не устраивает?
– До сих пор не могу понять разницу между турками, курдами и азербайджанцами, – призналась она. – У вас и язык один, и выглядите одинаково, и общая религия.
– Не совсем, – ответил Физули. – Азербайджанцы как этнос – те же турки. Только живущие в Турции – османские турки, а азербайджанцы – огузские. В религии тоже есть разница. Основная часть турков – сунниты, а большая часть азербайджанцев относится к шиитам. Что касается курдов, то они жили в этих местах задолго до прихода тюркских племен. Когда Оттоманская империя распалась, было принято решение о создании Курдского государства на стыке Ирака, Сирии и Турции. В августе двадцатого года был подписан Севрский
В результате в самой Армении тоже произошел революционный переворот, а в Греции король отрекся от престола и почти все правительство обвинили в измене, повесив премьера и несколько министров. Турки вернули себе независимость и свою родину, а курды на целый век потеряли даже возможность мечтать о собственной независмости. Они начали борьбу за свое освобождение. Такой краткий экскурс в историю.
– Ясно. Я могу спросить вас, кем вы себя больше ощущаете? Курдом или азербайджанцем?
– От рождения я был курдом, но в Азербайджане мы считались гражданами одной страны, и многие записывали себя в паспорте как азербайджанцы. Не только курды, но и таты, талыши, лакцы… Я считал себя азербайджанцем, но помнил, что я курд. И не ощущал какого-либо противоречия.
Снова наступило неловкое молчание.
– А я сразу понял, что вы чешка, – признался Физули, – у вас очень характерный восточнославянский акцент.
– Вот так можно себя выдать, – усмехнулась Мартина, – теперь буду ругаться на других языках.
– Вы знаете другие языки, кроме русского и турецкого?
– Конечно. Еще польский, английский, немецкий. Достаточно?
– Вполне. Вы настоящий полиглот, – кивнул он.
Она взглянула на него, покачав головой, затем не очень громко спросила.
– Я слышала, что вы тоже знаете несколько языков?
– Думаю, что мистер Фоксман знает обо мне все, – ответил Физули.
– Я не заглядываю в его документы, – ответила Мартина.
– А я не хотел вас обидеть, – сказал он.
– Вы еще не поняли, что меня трудно обидеть?
– Мои познания гораздо более скромные, – признался он, – Русский и азербайджанский были родными языками. Я учился в русской школе. Разумеется, знаю турецкий, он практически не отличается от азербайджанского. Ну а еще восточные языки – арабский и фарси. Я закончил восточный факультет нашего университета. Потому мне предложили работу в органах безопасности, учитывая мои знания восточных языков. Но все это вы наверняка знаете.
– Вы все время путаете меня с Фоксманом, – возразила Мартина.
– Больше не буду, – пообещал он.
Компьютерную томограмму и энцефалограмму ему сделали довольно быстро, затем начались более детальные исследования. Рентгеновские снимки делали уже в самом конце, когда в госпитале практически не осталось людей. Поздно вечером Мартина привезла Физули в какой-то небольшой ресторан, где они должны были поужинать. Когда она делала заказ, он не проронил ни слова. Когда официант отошел от них, она спросила: