Агент полковника Артамонова(Роман)
Шрифт:
— Ты в доме один? — на всякий случай поинтересовался гость.
— Один. Жена с детьми до осени уехала в Плевну, к матери. Там война их не коснется, а тут, сам понимаешь, порт, и солдатни — как мусора на свалке. К осени, может, война закончится, турки запросят перемирие…
Гость прервал:
— Плевну уже обстреливает русская артиллерия.
— А почему же тогда в Варне никто об этом ни звука? Тогда мне надо в Плевну.
— Без специального пропуска, боюсь, туда не попадешь.
— Мне хотя бы в Габрово. Там у жены родня. У нее братья — контрабандисты.
— Как и ты?
— Как и я.
Атанас в этот раз не улыбнулся, как всегда,
— А сведения мои такие, — говорил Атанас ровно, тихо, уже без торжества в голосе. — Слышал я от офицеров гарнизона, что Англия и Германия скоро объявят войну России.
— И чем это подтверждается?
— Чем? Среди турецких офицеров ходят слухи, что султан, этот ослепительный, но недалекий Абдул-Гамид, намеревается снять со всех постов главнокомандующего Абдул-Керима-пашу. Офицеры гадают: он будет повешен или останется без головы? Так что будут его судить.
— За что?
— За то, что он пропустил наши, то есть русские, войска через Дунай. Как будто Дунай — это крепостные ворота: распахнул и пропустил. Добро пожаловать! А сколько там русских под огнем янычар пошло под воду? Французы пишут: не меньше трех тысяч, а германцы на тысячу уменьшили. И все это в газетах. Хотя… какая газета не врет? Одна — больше, другая — меньше. Как власть прикажет. Теперь у них одна надежда — на свои мощные укрепления.
— И много их около Варны?
— Новых — четыре. Я их тебе нарисую. О тех, что были отстроены раньше, перед войной, я сообщил в Одессу.
— А что в порту?
— Если есть желание, можешь убедиться. Пробраться, да еще турку, да еще с медалью, думаю, труда не составит. Торговцев там, как в болоте комарья. Комендант на лапу берет по-божески.
В порту мало что изменилось. Тогда, шесть лет назад, прибывшая из Одессы экспедиция капитана Артамонова сходила с корабля на малолюдную, раскаленную под палящими лучами солнца каменную пристань. Разомлевшие от зноя таможенники лениво осматривали груз, записывали в книгу оружие, недоуменно пожимали плечами: дескать, зачем геодезистам карабины? А их-то и было всего два ствола, они принадлежали стрелкам, солдатам полковника Скобелева — Антону Хоменко и Николаю Фоменко. Теперь они толковые разведчики, подчиняются полковнику Артамонову.
Пристань пестрела малиновыми фесками и серыми мундирами. Тех, разморенных зноем, мордатых и брюхатых таможенников уже не видать, всюду слышалась, чаще турецкой, английская речь — резкие окрики вперемежку с отборной руганью.
С трапа доносился грохот тяжелых армейских ботинок. У трапа солдаты строились в походные колонны, не шли, а бежали на железнодорожный вокзал, спешно грузились в приготовленные для них красные товарные вагоны — раньше в них перевозили лошадей.
У лазутчика создавалось впечатление, что турецких войск намного больше, чем русских, даже если к русским приплюсовать дружины болгарских ополченцев, румынскую армию с ее полками: линейными, доробанцев, каларашей.
Турецкое войско представляло собой внушительную силу. Но в этой силе,
Он, унтер-офицер русской армии, незаметно для окружающих всматривался в лица неприятельских солдат. Что это за лица — угрюмые, хмурые, с потухшими взглядами. Люди — как в полусне.
«Да, — говорил он себе, — если сосчитать, турецкого войска много, но мы, хоть и в меньшем числе, — сильнее».
Среди этих угрюмых и хмурых лиц он боялся увидеть знакомое лицо повзрослевшего сына, ставшего янычаром.
Солдаты, добротно одетые и обутые, за спиной — новые американские винтовки, сплошным потоком сходили с трапа английского транспорта. Было убеждение, что это — завтрашние трупы.
Адрианополь. 1877. Конец июля
Атанас Кралев, узнав, что в Варне лазутчик задерживаться не намерен, проследует в Адрианополь, предложил вариант:
— Едем вместе, я найду попутную подводу. Это обойдется дешевле, чем почтовым дилижансом.
— Но мне — на юг, а тебе — на север, если ты хочешь попасть в Плевну.
— Сначала в Габрово.
— Все равно — на север.
Константин понимал: для дела будет полезней, если Кралев останется на месте. Время военное, свой человек в таком важном порту, как Варна, для русской разведки, — сущая находка. Но и с товарищем нужно было считаться. Агент не скрывал тревоги за семью. После бомбардировки крепости начнется штурм. В таком случае обязательно пострадает мирное население.
Ведь и Константин думал о своей семье. Каждое мгновение он мысленно был в Габрово: как там Марьянка, как там сыновья? Они уже были его сыновьями. Оба они, как только с ним познакомились, сразу же потянулись к этому высокому седому человеку с добрыми ласковыми глазами. Ребята чувствовали: так мог смотреть на них только родной отец. Весь день — пока что единственный, который подарила ему судьба, ребята от него не отходили, просили, чтоб он им рассказывал о России, о ближайшем русском городе по имени Одесса. Они уже мечтали, что будут там учиться, и не где-нибудь, а в кадетском корпусе.
Да, и он тревожился за семью не меньше, чем Атанас Кралев, этот веселый, жизнерадостный человек, рыбак и контрабандист.
Атанас очень скоро нашел пароконную подводу. Хозяин подводы согласился довезти их до Сливно.
— А там я тебе помогу перебраться через Гунджу, — говорил он Константину. — У меня там знакомый паромщик. Он тебя отвезет в Ямболь. Если у тебя с деньгами туго, он купит железнодорожный билет. Хоть до самого Константинополя. Недавно я его зятя-социалиста переправлял в Одессу. Зять бежал из адрианопольского тюремного замка, ждал смертного приговора. Турки, они же не сразу рубят голову, а дают несчастному перед смертью подумать, помучиться.
Об этом Атанас мог бы ему и не напоминать. В свое время предательски схваченному лазутчику тоже сказали: «Ты умрешь в пустыне медленной смертью. Оттуда, из наземного ада, никто не возвращается».
Вернуться, оказывается, можно, если горишь неодолимым желанием вырваться на свободу. Несомненно, зять паромщика горел таким желанием. Всегда, даже оказавшись в безнадежном положении, надо верить в свою путеводную звезду. Без этой веры нечего даже начинать любое доброе дело.
К вечеру добрались до Сливно. Здесь Константин распрощался с Атанасом, пожелал ему счастливого пути и посоветовал (приказывать он не имел права) быстрее возвращаться в Варну.