Агентство "ЭКЗОРЦИСТ": CRYPTIDIS
Шрифт:
— Давай отойдём подальше, — предложила девушка.
Мы свернули на боковую улочку.
— Отец Бэйзил мог бы сделать карьеру фокусника, — заявила Глория, самодовольно улыбнувшись. — Ведь основа трюков в том, чтобы в нужный момент отвлечь внимание зрителей на что-то второстепенное.
Я демонстративно вздохнул, но промолчал, решив позволить ей преподнести своё открытие со всей помпой, хотя и сомневался, что оно действительно имеет такое уж важное значение для расследования.
— Всё-всё, не томлю! — поняла меня Глория. — Так вот, когда отец Бэйзил поднялся на кафедру и открыл Библию
— Ты уверена? — я действительно не заметил ничего подобного.
Должно быть, меня слишком занимала внешность священника, вот я и не обратил внимания на его действия.
— Не могу предположить, что именно лежало в Библии, — сказала девушка, — но для отца Бэйзила это точно оказалось сюрпризом.
— Послание? Письмо, записка?
— Во всяком случае, нечто очень маленькое, так как по окончании проповеди, когда все, кроме меня, при слове «аминь» опустили головы и перекрестились, отец Бэйзил быстро взял вложенный в Библию предмет и молниеносным движением спрятал в рукаве. К сожалению, я не успела разглядеть, что это было.
— Наверное, записка. Любой другой вложенный в Библию предмет проповедник заметил бы сразу, не открывая книгу. Получается, он находится с адресантом в таких отношениях, что их обнародование представляется крайне нежелательным. Кто это, по-твоему, может быть? Сообщник?
Глория пожала плечами.
— Почему бы и нет? Но есть другая версия. Предположим, убийца приходит в церковь и на исповеди признаётся отцу Бэйзилу в совершённых преступлениях. Тайна исповеди не позволяет священнику изобличить душегуба, но он жаждет остановить кровопролитие. Преступник понимает, что его судьба висит на волоске, и принимает меры.
— Угрозы? — удивился я. — Но зачем тогда было исповедоваться?
— Ты забываешь об отпущении грехов. Возможно, первым порывом убийцы было раскаяние.
— Отец Бэйзил не мог дать ему прощение, — возразил я. — Исповедаться ещё не значит получить отпущение.
— Так, может, всё дело в этом? Убийца, религиозный фанатик, хочет убедить приходского священника простить ему грехи и для этого вступает с ним в тайную переписку. Хорошо бы последить за отцом Бэйзилом. Но едва ли у Абрамсона найдутся люди, способные сделать это незаметно.
— Это верно, — согласился я. — Тем более, что здесь их все хорошо знают. А если о слежке станет известно преступнику, жизнь отца Бэйзила окажется в опасности, ведь убийца наверняка решит, что его предали. Он может запаниковать и скрыться. Придётся заняться этим самому.
Глава 60
Однако в гостинице мы решили, что слежкой займётся Глория. Ей не терпелось заняться чем-нибудь, а я хотел перекусить, выпить лимонада и посетить мудреца в мире Чёрного зиккурата, поэтому возражать не стал.
Однако вскоре заявился Абрамсон.
— Помните, вы просили выяснить, нет ли в Доркинге людей, которые могли ожидать в гости убитую
— Поверьте, стоило, — сказал я. — Теперь нам, по крайней мере, известно, что она прибыла в город тайно.
— Может, у неё просто нет здесь знакомых.
— И что же она здесь тогда собиралась делать?
Абрамсон пожал плечами и жадно уставился на мой лимонад.
— Хотите? — предложил я. — Сегодня очень жарко.
— Не окажусь.
Полковник залпом выдул весь стакан.
— Не имею представления, чем она тут намеревалась заняться, — сказал он. — Какая разница? И вообще, кто-нибудь из опрошенных мог и соврать, но только мы этого не узнаем. Почему эта женщина так вас беспокоит?
— Потому что её убили.
— Не её одну.
— Но только она остаётся до сих пор неопознанной. А как продвигаются раскопки усадьбы Зальмов?
— Бессмысленная затея! — кисло поморщился Абрамсон. — Никак не продвигаются. Люди копают, нашли несколько камней, но вытащить их, разумеется, не удалось — человеческими силами не обойтись. Впрочем, скорее всего, это часть стены или подвального помещения. Вы настаиваете на том, чтобы они продолжали рыться в этих развалинах?
— Безусловно. Держите меня в курсе хода раскопок.
Абрамсон в ответ только махнул рукой и досадливо поморщился.
Когда он ушёл, я решил изменить планы и съездить в Ванделисс.
Именье Арманов представляло собой длинный трёхэтажный каменный дом с покатой железной крышей и шестью башенками. Стрельчатые окна были задёрнуты плотными синими шторами.
Между домом и высокой чугунной оградой простирался парк, некогда тщательно спланированный, а теперь заброшенный, но, в целом, довольно живописный. Вязы стояли здесь рядом с елями и липами, крючковатые ветки переплетались с молодыми буйными кронами, полыхавшими цветами осени.
От ворот к крыльцу вела узкая гравийная дорожка. Нигде не было видно ни души, так что я нажал кнопку электрического звонка, установленного на воротах.
Пришлось ждать минут пять прежде, чем на дорожке появился неторопливо бредущий лакей в длинной тёмно-зелёной ливрее с жёлтыми отворотами. В руке он держал большое стальное кольцо с нанизанными на него ключами. Подойдя и окинув меня недовольным взглядом, спросил:
— Чего изволите?
Голос у него был глуховатый, с небольшой хрипотцой — будто простуженный. На вид лакею можно было дать лет тридцать с небольшим. Худощавый, низкорослый, с крепко вылепленным смуглым лицом и чёрными гладкими волосами, аккуратно зачёсанными за хрящеватые уши и блестевшими от густо наложенной помады. Индус, что ли?
— Меня зовут Кристофер Блаунт, — представился я. — Расследую убийство госпожи Арман. Мне нужно поговорить с мужем покойной.
Лакей пару секунд помолчал, словно размышляя, стоит ли меня впускать, затем нахмурился:
— А удостоверение у вас есть?
Я показал корочку частного детектива и выданную Глорией бумажку, где указывалось, что я принимаю участие в расследовании в качестве полицейского консультанта.
Лакей некоторое время глядел на документы, затем сказал:
— Ладно, входите.