Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне
Шрифт:
— Сегодня большой праздник, — продолжала Диана. — Все отправились к реке, смотреть на ладью Ра… Это вроде как представление. Царевна тоже должна была отправиться туда в компании кузины Паамон и служанок, но ухитрилась улизнуть. На этом празднике все в кошачьих масках. Думаю, Анхе поменялась одеждой с Тахой… Это служанка, которой она больше всех доверяет. Аменемхет сердится. Сегодня подходящий день — полнолуние и восход Сепдет, то есть Сириуса. К тому же я снова здесь, и можно было бы воспользоваться этой праздничной суетой совсем для другого.
— Для чего? И при чём тут ты?
— Давайте лучше поговорим спокойно и не здесь. Пойдём в покои Анхе, это близко…
Диана чувствовала себя в этом дворце почти как дома. Что ж, наверное, для настоящей принцессы любой дворец —
Диана привела нас в самую дальнюю комнату, плотно закрыла дверь и, подождав, когда Аменемхет сядет, плюхнулась в большое кресло с подлокотниками в виде львиных голов. На его широком кожаном сиденье лежала плоская подушка, которую Диана поправила таким привычным жестом, словно это красивое инкрустированное кресло с позолоченными ножками было её собственностью. В комнате имелось ещё одно кресло — менее красивое, но, кажется, более удобное. Аменемхет однако предпочёл низкий табурет со скрещенными ножками, и я со спокойной совестью заняла второе кресло. Между ним и креслом Дианы стоял маленький столик, а на нём алебастровое блюдо с фруктами.
— Не вздумай их есть, — предупредила меня Диана. — Анхе сейчас ничего в рот не берёт, пока слуга не попробует.
Фрукты выглядели аппетитно, но аппетита у меня всё равно не было. Внутри всё ныло от дурных предчувствий.
— Дия, что им от тебя надо?
Она хотела что-то сказать, но старик жестом остановил её и протянул мне золотую серьгу в виде кошачьей морды.
— Вот и отлично! — обрадовалась Диана. — Каждой сестре по серьге. Это такой же переводчик, как и у меня.
— Ну и кто мне проколет уши? — мрачно поинтересовалась я.
— Потом проколешь. А пока просто держи эту штуку в руке. Или можешь в карман положить… Хотя, у этих платьев нет карманов. Завяжи в пояс. Главное — чтобы она была к тебе как можно ближе и желательно соприкасалась с кожей. Желательно, но необязательно — ты и так достаточно восприимчива. Мысленно прикажи себе разговаривать на здешнем языке, и всё. Теперь мы все трое будем понимать друг друга. Терри, пока ищут Анхе, мы объясним тебе, в чём дело. Я просто помогу открыть врата на Хангартан. На Огненную планету, которую у нас называют Далейра.
Та-а-к, начинается. Вот она, рука судьбы, наконец-то взявшая меня за шиворот, чтобы ткнуть носом в мою давнюю ошибку.
— Аменемхет хочет переправить туда Анхе, — было так странно слышать совершенно незнакомую речь и при этом понимать её. — Он искусный маг, но он уже стар и не сможет открыть врата в такой далёкий от Терры мир, тем более что он не знает, где именно этот мир находится. Перед потопом эойи отправили туда племя хангару — людей огня. Их и лурдов — тех чудесных львов, которых эойи создали специально для воителей. Львов переправили всех, а вот людей нет. Их потомки ещё живут на Терре. Анхе — одна из них. По матери. В её дяде и в её кузине огненной крови нет, а в ней есть. Аменемхет чувствует это. Он видит людей не совсем так, как мы. Он видит наши тонкие тела. Хангару — люди, изменённые эойями. Люди с огненными душами. Их Ка и некоторые их другие оболочки или двойники содержат много огня. Аменемхет сразу увидел это в Анхе. Он всегда ей покровительствовал, а теперь, когда её жизнь тут становится всё более невыносимой, он решил переправить её в тот мир, куда ушли её предки. Ему было видение. Тут она погибнет, а там может стать родоначальницей великой династии. Кто-то из её потомков спасёт от большой беды не только свой мир, но и какой-то ещё. Видение сказало Аменемхету, что Хангартан сейчас процветает и безопасен, но этот мир очень далеко, а сведений о его местонахождении не осталось. Если бы Аменемхет хотя бы представлял себе, в какой он части
— А почему ты до сих пор делала из этого тайну?
— Боялась, что ты будешь мне препятствовать. Запаникуешь и сделаешь всё, чтобы не пустить меня сюда, а мне не хотелось с тобой ссориться…
— Перестань изворачиваться. Почему я должна паниковать? Значит, для этого есть причина?
— Вот этого я и боялась, — Диана недовольно посмотрела на старого эойя. — Я знала, что она непременно спросит, насколько это опасно — делать мост в Хангартан. А ты настаивал на том, чтобы я сказала…
— Чтобы ты сказала своим близким всё как есть, — невозмутимо промолвил Аменемхет. Голос у него был звучный и сильный, что совершенно не вязалось с его хрупкой, высохшей плотью. — Твоя подруга достойна уважения и достойна правды.
— Какой, чёрт возьми, правды? — уж не знаю, как этот чудо-переводчик перевёл чёрта. — В чём заключается опасность?
— В том, что открыть эти врата очень трудно. Из-за перенапряжения Мерит-Ра может так ослабнуть, что утратит целостность. Мерит-Ра не хотела никому это говорить, но я убеждал её, что, если у неё есть действительно близкий человек, она не вправе скрывать от него такое важное решение. Вы очень близки — это видно. Ты имеешь право знать всё, дочь Сехмет. Мерит-Ра… Она не такая, как все. Её тонкие тела слишком… подвижны. Где бы она ни находилась, кто бы ни был рядом с ней, она похожа не на часть картины, а на фигурку, которую вырезали из другой картины и наклеили на ту, где её изначально не было. Мерит-Ра как свет звезды. Мы его видим, но её тут нет. Мы не знаем, где она и есть ли она вообще. Возможно, эта звезда должна была умереть, но мы видим её.
Голос Аменемхета звучал так бесстрастно, что мне хотелось схватить этого старика за горло и заставить замолчать.
— Именно потому, что она такая, у неё есть способность так легко отделять от себя то, что привязывает её к любой картине этого мира, к любому времени и пространству. Все её двойники подвижны, плохо связаны между собой. В этом её сила и в этом же её слабость. Есть малая вероятность, что случится такое: открывая врата в далёкий мир, перекидывая мост через такое огромное пространство, она может так ослабнуть, что часть её Ка сгорит. Та часть, что отвечает за её целостность. Сгорит или растворится в великой тьме, не знаю… Если она потеряет это, она утратит целостность.
— То есть попросту погибнет?
— Да нет, Терри, — вмешалась Диана. — Есть крошечная вероятность, что я как бы… растворюсь в пространстве-времени… Это не смерть.
— А что это, по-твоему?
— Не пугайся, Терри, я сейчас такая отдохнувшая и сильная, что это просто не должно случиться. Вот если бы я усталая была… К тому же открывать врата буду не одна я. Врата уже готовы. Это храм в виде сфинкса, который построен как верхняя часть гробницы. Аменемхет считает, что это идеальное место для перехода. Сфинкс — символ слияния. В Атле его считали таким символом. Соединение человека и божественного льва. В этом единстве заключена великая сила. Люди Атлы верили в неё, поэтому такие изображения обрели реальную магическую силу, а великий маг может сделать порталом чуть ли не любые врата с изображением сфинкса, львиной пары или пары "лев-человек". Этот символ слияния помогает соединить казалось бы несоединимое. Например два мира, находящиеся очень далеко друг от друга. Мы войдём в этот храм-сфинкс, и Аменемхет сделает его вратами, а я помогу их открыть, потому что у меня есть связь с Огненным миром. Сильная связь. Во мне много огненной крови. У меня очень силён огненный двойник. У меня связь с Великим львом. Терри, я часть пары "человек-лев". Я могу привести в мир, где правят альти-лурду. А чувствую я себя так хорошо, что уверена — со мной ничего не случится.