Агентство «Золотая пуля-3». Дело о вдове нефтяного магната
Шрифт:
Я подумал, что, пожалуй, дожмут. Как в милиции «дожимают», я знаю. А если одного уговорят дать показания на второго (запросто уговорят — пообещают пустить по делу свидетелем), то он начнет топить подельника… Вот дело-то и сшито.
— Со следаком можно поговорить? — спросил я.
— Пошли, поговоришь.
Мы вместе прошли к следователю. Следак был совсем молодой, но весь какой-то дерганый. Он сидел в прокуренном кабинете и строчил бумажки.
— А, эти, — сказал следак, когда я изложил ему свое дело. — Да какая, к черту, заказуха? Я бы таким не доверил даже
— А сами-то что говорят?
— Один в отказе полном.
— Это который?
— Скандал. Пытается блатного играть. А Хитрый помягче. Толкует, что — да, было дело: прихватили мужика. На берегу Смоленки, в ста метрах от метро. Он там бухал, дескать. Но он сам, Хитрый-то, мужика не бил, а только на стреме стоял. А бил Скандал. Вот у того-то мужика они и отобрали часы… В общем, пургу гонит, не хочет на себя ни режиссера, ни остальные эпизоды брать. Это уж адвокат, сучонок, настропалил. А если не расколем на режиссера — труба, от того мифического мужика заявы-то нет.
Мы помолчали. А потом я спросил:
— Не хотите поколоть их на заказ?
Петренко и следак переглянулись.
— Не верю я ни в какие заказы, Андрей Викторович. Разбой, блин. Обычный разбой. У нас таких каждый день — десяток. Вы себе голову не заморачивайте… А этих уродов мы дожмем.
Вот так, уродов они дожмут. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Методы известны, технологии отработаны. Я вернулся в Агентство, потолковал с Худокормовым:
— Скажите, Ян, у вас есть реальные конкуренты?
— Любопытный вопрос, Андрей. Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду: реальна ли в мире телеиндустрии такая ситуация, когда некие конкуренты хотят притормозить выход вашего фильма?
Худокормов задумался. Через некоторое время сказал:
— Вы же знаете, сколько сериалов сейчас в производстве — десятки! Так что я не думаю, что кому-то эта кость поперек горла. А вы почему спросили?
— Да так, — солгал я. — Кстати, как кастинг проходил? Проблемы были?
— Ну кастинг — это всегда проблемы. Но в этот раз как-то, знаете ли, гладко, без лишней нервотрепки.
— А на главную роль кто, кроме Беркутова, пробовался?
— А никто. Я сразу понял, что эта роль — Беркутова. Так что здесь проблем вообще не было. Я без раздумий Андрюшу пригласил, а он сразу согласился.
Вот так, все гладко. Без проблем и нервотрепки. А два нападения все-таки есть. Это факт, и никуда от него не денешься. Второй факт — телефонный звонок «от меня» бармену. А ведь человек, который знал, что я буду встречаться с Беркутовым в кафе, где-то рядом. Где-то среди тех, кто крутится сейчас в Агентстве…
К Худокормову подошел ассистент режиссера, остановился возле нас.
— А вы, Андрей, — сказал Худокормов, — почему про кастинг спросили? Это как-то может быть связано с нашими проблемами?
— Нет, — ответил я. Ассистент поинтересовался:
— А вообще-то у вас, Андрей Викторович, свои версии есть?
— Есть, — сказал я.
— А какие?
— Секрет.
— Но вы считаете, что сможете раскрыть это дело?
До чего не люблю глупых вопросов! Не люблю — не то слово — ненавижу. Я подмигнул ассистенту и сказал:
— А как же? Обязательно раскрою.
Лучше бы я этого не говорил.
А сюрпризы следовали один за другим. Пришла Светка и, мило смущаясь, объявила, что ей предложили контракт. В Париже. На год. Палантины демонстрировать… А я слово палантин уже слышать не могу. Меня от него коробит. Я так Светке и сказал: давай. Давай, Светлана Аристарховна, валяй в свой Париж… Опалантинь их, лягушатников.
На другой день позвонил Зверев.
— О, Санек! — сказал я. — Ты же в отпуску у нас.
— Позвонил вчера домой, мать сказала, что ты меня искал.
— Было дело.
— Ну так что такое?
Я быстро объяснил. Сашка молчал несколько секунд, а потом сказал:
— Ладно, завтра приеду.
Ур-ра! Мой Дядя Федор приехал! А я-то думал: с кем же я буду картошку копать?… И уродов сажать.
Меня одолевали сомнения: а вдруг я не прав? Вдруг я преувеличиваю?… Но — звонок! Звонок бармену.
Я все рассказал Сашке, как на духу. Он потер заросший щетиной подбородок и сказал:
— Интересно. Ну давай мерковать, что тут можно придумать.
И мы стали мерковать.
Мы опросили Беркутова. И — ничего. У него не было долгов. И сам он никому ничего не был должен…У него не было завистников, он ни у кого не отбивал женщин, не играл в карты и вообще умел ладить с людьми. Врагов — по крайней мере серьезных врагов — почти не имел. Даже в Москве, а уж в Санкт-Петербурге тем паче. С поклонницами всегда расставался по-джентльменски… Рассказу бармена он склонен верить: он, собственно, даже видел, как бармен разговаривал по телефону и даже посмотрел несколько раз в его, Беркутова, сторону. Хотя, конечно, неувязочка в этом есть: если бы я (Обнорский) хотел сообщить что-то ему (Беркутову), то какого черта я стал бы звонить бармену, а не на трубу Беркутова? Объяснение у этой странности было: бармен мой голос не знает, а Беркутов знает.
Мы дважды опросили самого бармена. А заодно пробили его по учетам ГУВД. Бармен был чист как стеклышко — не судился, не привлекался. Так что даже теоретическое предположение о возможной причастности бармена к разбою или наводке на Беркутова не подтверждалось ничем.
Потом бедолага бармен по нашей просьбе звонил всем мужчинам из съемочной группы, но ни одного знакомого голоса не признал.
Потом мы по Сашкиным связям добыли распечатки всех телефонных контактов всех членов группы Худокормова. Их анализ ничего нам не дал… Я каждый день подолгу общался с господами артистами, пытаясь проникнуть в скрытые отношения внутри коллектива. Наслушался сплетен, но ничего путного не узнал, кроме, пожалуй, того, что у миллионера Роди назревает романчик с Лизой — дочерью актрисы Черкасовой. Может, слава Богу, остепенит нашего миллионера.