Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.
Шрифт:
Инструктор обычно начинал с того, что подробнейшим образом знакомился с биографией агента и ближайших членов его семейства, особенно подробно останавливаясь на событиях, предшествовавших занятию края неприятелем, и самом периоде занятия, поскольку эти события затрагивали агента и его близких.
На этой биографии, искусно мешая правду с вымыслом, строилась вся инструкция, которая могла быть усвоена без большого труда и в которой на случай допроса было почти все предусмотрено и почти на всякий вопрос уже подготовлен ответ. Рельефно и подробно очерченными и правдивыми местами
Эта инструкция, в общем, строилась на следующих основаниях:
1. Вносился элемент правды, который разрабатывался особенно детально и точно и весьма искусно перемешивался с вымыслом.
2. Этот вымысел и должен был отвлечь от агента все подозрения в шпионаже или вранье.
3. Оба упомянутых пункта основывались и вытекали из биографии агента или определенного события и стояли в точной между собой хронологической связи.
4. Не агент приноравливался к инструкции, а инструкция во всех отношениях приспособлялась к агенту.
Хорошая инструкция, как своеобразная ювелирная работа, пестрила всевозможными мелкими и яркими узорами, подробно и детально разработанными, отшлифованными и подогнанными к целому, без малейшего нарушения где-либо естественной, логической и хронологической связи.
Особенное внимание в инструкции уделялось времени, проведенному агентом у немцев, и способу прохождения передовой линии (внедрение в пределы противника).
Детали инструкции внушались не только слуховой, но, при малейшей к тому возможности, и зрительной памятью. Так, например, если агенту было приказано говорить, что он работал в такой-то деревне, он отвозился в эту деревню в автомобиле, там ему показывалась не только топография и обстановка местности, но он знакомился с отдельными лицами из этой деревни и разговаривал с ними.
Каждая инструкция, помимо правдоподобности, заключала в себе данные, могущие натолкнуть противника на мысль предложить агенту поступить к нему на службу, и вернуться обратно к немцам. От этого агент вначале должен был притворно отказываться.
Ни одна инструкция не должна была походить на другую.
Инструкция должна была быть подробно разработана в пространстве и во времени, почему последние 1–2 месяца до перехода агентом линии она разрабатывалась (по карте) по дням, а последние дни еще подробнее.
В инструкцию вносились сведения боевого контрразведывательного характера правдивые и вымышленные, с целью введения противника в заблуждение.
Необходимо отметить, что агенты прибывали в тыл, например, русских армий, чаще всего под видом всякого рода беженцев, окопных рабочих, перебежчиков и т. п., но изредка также и под видом германских шпионов, посланных якобы на разведку, но не желавших служить немцам из-за разных причин: (интригизм, обида, месть, свидание с родными, получение наследства и т. д.)
По ознакомлении с
По усвоении этой инструкции при помощи карт, альбомов, планов, фотографических снимков и т. п. офицером из бюро, совместно с инструктором, производилась проверка степени ее усвоения, при чем офицер внимательно проверял все детали инструкции по 2-верстной карте и др. данным и пособиям и обращал самое серьезное внимание на точность описания обстановки, топографии местности и наружности встречавшихся в инструкции лиц.
Если имелись основания для более сложного инструктирования, то по усвоении первой инструкции агенту передавалась вторая инструкция, а затем, при надобности, и третья, так называвшиеся "2-х и 3-этажные".
Заключались они в следующем:
1. Двойник должен был на допросе показывать инструкцию №. 1 — инструктированное описание местностей и событий якобы, настоящих, действий происходивших со времени перехода линии противника до обратного к нему возвращения (т. е. все время пребывания у немцев). Агент ни в коем случае не должен был сознаваться в том, что сообщаемые им сведения внушены ему немцами. Это — так называемая "правда".
2. Инструкция № 2: такое же инструктированное описание, в отношении которого агент должен был сознаться, что показанное внушено ему немцами для скрытия правды и для введения в заблуждение противника, но заявить при этом, что сознаваться в этом ему было строго запрещено.
Это — так называемая "мнимая правда".
3. Инструкция № 3: после показаний на допросе по инструкции № 2, когда противник по логике обратится к нему с вопросом: "если в этом тебе запрещено сознаваться, то что же приказано нам показывать", — агент дает показания по 3-й инструкции. Это — также инструктированное описание местностей и событий, при чем агент должен заявить, что ему приказано было сообщить эти данные, как достоверные.
Это — так называемая "мнимая ложь".
Все эти три инструкции подробнейшим образом разрабатывались и во времени, и в пространстве, с соблюдением всех вышеупомянутых оснований инструкции, причем каждая из них должна была резко отличаться одна от другой. Как видно, при последней 3-этажной системе инструктирования, "настоящая правда", ускользает от допрашивающего, человек малоопытный ничего не сможет вынести из допроса, а умный развитой агент легко сможет проскочить или не дать сведений "настоящей правды" даже и в том случае, если его допрашивает опытное лицо.
По усвоении инструкции с агента снималась фотография, дактилоскопический оттиск пальцев и приводились некоторые антропометрические измерения; все это с подробным описанием внешности агента заносилось в особый журнал.
После всего этого агент препровождался на автомобиле на передовые позиции. По пути в некоторых местах агенту показывалась топография и обстановка местности, внушались сведения боевого или контрразведывательного характера (все это согласно инструкции) и затем уже агент пропускался в сторону противника в пункте, заранее определенном инструкцией.