«Агентурно Х»
Шрифт:
Женщина невольно улыбнулась.
– Да вы, мужики, и когда при смерти, все о ней думаете.
– Почему же только о ней? Еще о женщинах думаем. Вас как величать?
– Василиса Петровна я.
– Василиса, очень хорошо, просто прелестно! Извините, я в таком виде. Разрешите представиться… — с этими словами мужчина попытался встать хотя бы на четвереньки, но силы оставили его.
Пулей примчался Петька, таща все, что было велено.
Женщина постелила одеяло, и они с сыном кое-как перетащили страдальца на эту подстилку. Потом она начала интенсивно растирать водкой совершенно
Вскоре подъехала телега, появился городовой, а вот фельдшера застать не удалось. Неизвестного в бессознательном состоянии погрузили на повозку и отвезли в госпиталь.
1916 год. Ноябрь. Свинемюнде
В кабинете контр-адмирала Лангемака бушевала буря.
– Вы еще смеете мне что-то пенять? — возмущенно говорил адмирал посетителю сво его кабинета. — Я потерял семь миноносцев в течение суток!
– Так много? — спокойно спросил Николаи.
– Да! Два миноносца по пути к Рогервику и на обратном — еще пять. Вы понимаете, пять! Я сразу был против этой авантюры. Финский залив, как суп с клецками, а клецки — это мины, черт вас побери вместе со всей вашей сухопутной братией. Виттинг после первых двух подрывов дал запрос на прекращение операции. Я готов был отдать такой приказ, но на меня надавили самым беспардонным образом. В результате погибли отличные моряки и образцовые корабли.
– Это говорит только о том, что проход был плохо протрален, а на обратном пути командир флотилии просто запаниковал.
– Не вам судить! Что вы можете понимать в морском деле? — взвился Лангемак. — Вам легко рассуждать, сидя в мягком кресле. Это вам не ночью идти по минам в водах противника. И ради чего? Двух трупов? Можете их забрать.
– Я, собственно, за этим и прибыл. Еще я бы хотел поговорить с Виттингом.
– Ну уж нет, оставьте его в покое. Да вы и не сможете, потому что он уже третьи сутки загружен спиртным, как танкер. И пусть!
– И все-таки я настаиваю.
– Вы настаиваете? Какого черта вы со мной, контр-адмиралом кригсмарине, разговариваете в приказном порядке? Я, знаете ли, моряк, могу и вон выставить. Да-да, я вас не боюсь! У меня заслуг перед Германией на десятерых! Я считаю, что это вы угробили моих людей! И я вам обещаю крупные неприятности, будь вы хоть трижды начальником разведки! — взорвался Лангемак.
– Давайте не будем нагнетать страсти, а попытаемся разобраться в случившемся, — с ледяным спокойствием сказал Николаи. — Пока операция готовилась, я понимал, что сам факт работ по техническому оснащению кораблей скрыть невозможно, поэтому старался сохранить в тайне цель операции, и мне это удалось. Теперь можно приоткрыть завесу. Я, конечно же, ждал не труп, а живого агента, второй был просто перевозчиком. Этот агент обладал феноменальными способностями и уникальными сведениями.
– И в чем же состояла эта феноменальность? — гораздо спокойнее, но все же с некоторым сарказмом спросил адмирал.
– Как бы вы отнеслись к тому, что получили бы возможность читать радиограммы русских?
– Хорошо, конечно! А как к этому можно еще отнестись?
– У этого агента уникальные способности к запоминанию.
– Откуда он их знал?
– Это входило в его служебные обязанности. Как вы считаете, адмирал, стоило рискнуть за такой куш?
– Вынужден признать, что риск в такой ситуации оправдан.
– Хорошо. Пойдем дальше. Вы уверены, что проход был очищен от мин достаточно хорошо?
– Полностью уверен! Подводная лодка, охранявшая тральщики, благополучно прошла этим фарватером и никаких признаков мин не обнаружила.
– Так откуда они взялись в таком случае?
– Их поставили снова, — догадался Лангемак.
– Другого объяснения я тоже не вижу. Русские все знали! Причем они знали, куда мы идем, как мы идем и зачем.
– Откуда?
– Предполагаю несколько факторов и источников утечки. И один из них находится здесь.
– На базе не могли знать о готовящемся проходе в минном заграждении.
– Зато могли знать о времени выхода и составе флотилии. Кроме того, есть тральщики и подводная лодка.
– Моряки не предают! — опять начал кипятиться Лангемак.
– Пока трезвые. А шнапс, к сожалению, развязывает языки. Пьяная болтовня зачастую хуже преднамеренного предательства. В сложившейся ситуации я вынужден подозревать всех.
– А может быть, информация просочилась из вашего ведомства? Ведь об истиной цели похода Виттинг узнал непосредственно перед выходом и вряд ли мог передать эти сведения за пределы базы, которую и не покидал. Впрочем, капитан Виттинг глубоко порядочный и преданный Германии офицер, это я знаю совершенно доподлинно.
– Людей из Морского имперского управления и моего ведомства, которые даже косвенно могли знать что-то об операции, сейчас проверяют самым тщательным образом. Однако и ваших людей тоже будут проверять. Теперь вы понимаете, что мне важны показания любого свидетеля, в том числе и командира флотилии? Здесь будут работать два моих офицера. Прошу не чинить им препятствий, а, наоборот, оказать содействие. Тем быстрее они закончат.
– Ладно, — буркнул Лангемак, — надо найти и выдрать эту занозу.
– Совершенно верно. И последнее, поверьте, я искренне переживаю случившуюся трагедию и не снимаю с себя ответственности. Я недооценил нашего противника. Мы почему-то предпочитаем считать их варварами, а это в корне неверно.
– Согласен с вами, должен признать, они и мне не раз утирали нос. Простите мою несдержанность.
– Взаимно. Я тоже не всегда был на высоте. Искренне рад, адмирал, что мы закончили на конструктивной ноте. Не смею вас более отрывать от важных дел.
– Прощайте, полковник.
В душе Николаи был рад, что удалось погасить адмиральский гнев и вновь взять инициативу в свои руки. В противном случае, и он это хорошо почувствовал, могли последовать серьезные разбирательства с малоприятными последствиями. Не то чтобы у Николаи не имелось контраргументов, в конце концов вся деятельность разведки — это сплошное хождение по самому краю, и риск — неотъемлемая часть его работы, но сама необходимость оправдываться вызывала у полковника полное отвращение. К этому Николаи не привык.