«Агентурно Х»

Хитров Вадим Михайлович

– Забирай, Петр, фуражку дарю.

– Ура! — прокричал тот и запрыгал по комнате.

– Петька, вот что, не балуй. Лучше возьми корзинку и беги к нам в трактир. Попросишь Луидорыча, чтобы сделал там к ужину на двоих. Скажешь, я очень просила. Принесешь, а потом можешь дуть на все четыре стороны.

– А кулек? — надув губу, обиженно спросил мальчишка.

– С конфетами своими, конечно. И не забудь друзей-архаровцев угостить. Ну давай, одна нога здесь, другая там.

– Ага, — радостно пролепетал парнишка и, придерживая фуражку, понесся в заданном направлении.

–

Я в трактире «Марсель» работаю. Повар у нас Жан-Луи, имя такое двойное, не из наших он, но готовит — пальчики оближешь. К нам поэтому все благородия и ходят. А я повару нашему в помощницах. Сейчас Петька все доставит, а то я с работы и не готовила еще. Мы же пока выпьем беленькой под грибочки за ваше здоровье.

– И за ваше тоже.

– Благодарствуйте, Рагнар Ансельмович.

Женщина быстро соорудила закуску, и они выпили.

– Вы извините, но вот имя у вас откуда такое?

– Что, слух режет? Да, для русских имя странное и труднопроизносимое. Из скандинавов мы, однако род Окерлундов служит России еще со времен Петра Алексеевича. Предок наш попал в плен после морской баталии. Да так и остался.

– Вот судьба. Прижился, значит. А вы, к примеру, какой веры будете?

– Крестили меня по православному канону.

Василису Петровну почему-то очень порадовал этот факт, и она сама разлила водки.

– Спасибо вам еще раз, Василиса Петровна, за спасение мое.

Они выпили опять.

– Скажите, Рагнар Ансельмович, как же вы оказались на берегу, да еще и в таком виде?

– Нагишом-то? Наш катер «немец» подбил, стали тонуть. Мне повезло, что серьезных увечий не получил, только на некоторое время, видимо, потерял сознание, потом голова сильно гудела. Я прикинул, до берега метров двести будет. Надо плыть, плыть быстро, иначе в такой воде верная смерть. Вот я все лишнее с себя и скинул, все одно сукно и ботинки промокнут да только мешать станут. Как доплыл, не помню. А дальше вы знаете.

– Надо же. И как здоровье-то у вас сейчас?

– Годен к службе без ограничений, — отрапортовал офицер.

В это время вбежал Петька и принес всякой снеди. Он тут же схватил кулек со сладостями и был таков.

– Хороший мальчишка, — произнес ему вслед Окерлунд.

– Хороший, — согласилась женщина. — Но ремня иногда просит, да теперь некому поучить по-мужски.

– Ничего, жизнь научит.

Так за ужином и разговором незаметно прошел вечер. Окерлунд поднялся из-за стола и засобирался.

– Извините, Василиса Петровна, пора и честь знать, завтра убываю к месту службы.

Василиса тоже встала, вплотную подошла к офицеру, провела рукой по его мягким белокурым волосам и тихо произнесла:

– Какая я тебе Петровна, касатик, я ведь не старше тебя буду. Куда же ты на ночь глядя, вот утром позавтракаем, и поедешь с богом.

Глава двадцатая

Шпионы на охоте

1916 год. Ноябрь. Свинемюнде

Офицеры немецкой контрразведки работали методично, как механические манипуляторы. На базе шла тотальная проверка. Кольца удава медленно, но верно сжимались, казалось, не оставляя жертве никаких шансов. Вот

только была ли жертва? Николаи уже сомневался, что пойманный кролик забьется в этой спирали. Да, все проверяемые были не без греха, но на роль русского профессионального разведчика никак не подходили. Или этот разведчик должен быть экстра-класса, на уровне самого незабвенного Акаси-сан. Так, размышляя и анализируя поступающие данные глобальной проверки, Николаи пришел к выводу, что надо искать не кадрового вражеского разведчика, а скорее завербованного агента, а этими личностями всегда движет алчность или какой-то грешок, случившийся вследствие этой алчности. Да, конечно, иногда бывало, что люди становились вражескими агентами и по другим причинам, например, обида, желание возвыситься, из каких-то идейных соображений или же несусветной любви. Но все это были личности подверженные страстям и в разведке, где прежде всего требовались холодный разум и расчет, долго продержаться не могли. Ищите «скупого рыцаря», говорил Николаи своим подчиненным, и те старались ревностно выполнить приказ. Они просматривали дела, проводили первые допросы, кое-что отбирали и отсылали своему руководству.

Просматривая очередное такое досье, в надежде зацепиться хоть за самую тоненькую ниточку, Николаи искал ее буквально под микроскопом. «Так, окончил в 1901 году университет со специализацией по минному вооружению. Однако среди выпускников того года такая фамилия не значится. Стоп. Почему? Может, перепутан год? Проверить. В 1912 году поступил на базу в Киле на должность инженера по минному вооружению. Три месяца назад переведен на базу в Свинемюнде. Документы, подтверждающие образование, у него должны были потребовать, и он их наверняка предъявил, иначе его бы никто не принял. Или принял? Проверить. Две дочери. живут и учатся в дорогущем столичном пансионе. Сопоставить с доходами. Какие-то дела с нотариальной конторой. Наследство? Тоже проверить. Не спугнуть, главное, аккуратно. Надежды мало, но надо попробовать».

Шварцер попал под «колпак», а значит, отныне контролировался каждый его шаг.

1916 год. Ноябрь. Ревель

Окерлунд вернулся в Ревель и немедленно отправился к полицмейстеру. Цицерошин вышел из недавней заварушки, что называется, сухим из воды, если не считать жесточайшего насморка. Ему удалось продержаться на обломках деревянного катера до подхода помощи. Полицмейстер уже утром следующего дня с оказией отправился восвояси, заочно попрощавшись с Окерлундом, решив, что тот погиб.

– Ба, живой, господи, вот это везунчик, а я уж вас схоронил, — с этими словами Цицерошин бесцеремонно сгреб Окерлунда в охапку.

– Вам тоже повезло, — с трудом произнес сжатый в объятиях Окерлунд.

– Да, повезло, еще как повезло. Хорошо, что скорлупка оказалась деревянной. Постойте, у вас никак новое звание? Как там, по-вашему?

– Капитан второго ранга, — довольно произнес Окерлунд.

– У нас столько поводов выпить, что мы это сделаем сегодня же. Как смотрите?

– Очень хорошо, но только вечером. А сейчас мне бы хотелось поговорить с Суменсон, если это возможно.