Агенты Берии в руководстве гестапо
Шрифт:
Шелленберг и Гиммлер продолжали последние лихорадочные попытки связаться с Западом. Точнее — продолжал Шелленберг, а Гиммлер все еще никак не раскачался, боялся решительных шагов и спускал на тормозах инициативы подчиненного. Состоялась еще одна встреча с Мюзи — ему пообещали не эвакуировать концлагеря при приближении англо-американских войск. При условии, что он проинформирует о таком «миролюбии» Эйзенхауэра. Мюзи условие выполнил и сообщил, что Вашингтон «получил сообщение и реагировал на него положительно». Рейхсфюрер и шеф внешней разведки СД опять встречались с Бернадотом, пообещали то же самое насчет концлагерей, Шелленберг готовился сопровождать графа в поездке к Эйзенхауэру. Но Гиммлер
Ему еще жить не надоело. А он как раз в этот период опять попал в опалу — эсэсовцы на Висле и в Померании потерпели несколько поражений, и Гитлер даже издал приказ, чтобы сражавшиеся у Балатона старейшая дивизия «Ляйбштандарте», как и другие — «Рейх», «Гитлерюгенд», спороли свои нарукавные нашивки (что они восприняли как невиданное унижение, были случаи самоубийств). А Шелленберг и Гиммлер стали искать окольные пути — предлагалось собрать врачей, лечивших фюрера, де Криниса, Мореля, Штумпфеггера, чтобы они написали и преподнесли Борману заключение о недееспособности Гитлера. После чего следовало сместить фюрера «по болезни». Но доктора тоже жить хотели и такого заключения не дали. Только 19 апреля Шелленберг свел Гиммлера с министром финансов Шверином фон Крозигом и министром труда Зельдте и уговорил рейхсфюрера взять на себя ответственность и начать действовать. А Германия уже погружалась в хаос. Любые действия практически запоздали.
20 апреля, в день рождения Гитлера, вокруг него в последний раз собралась нацистская верхушка. Геринг, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп, Борман, Дениц, Кейтель, Йодль, Кребс. Поздравили с днем рождения, рейхсфюрер «Гитлерюгенда» Аксман сделал подарок — батальон 15-летних пацанов. Но «подарок» преподнесли и советские войска. В этот день дальнобойная артиллерия начала обстрел Берлина. Армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов явно брали германскую столицу в «клещи», прорываясь на флангах и отрезая ее от остальной страны.
Сперва предполагалось, что после своего дня рождения Гитлер уедет в Оберзальцберг, начнет руководить страной и боевыми действиями оттуда. Но болезнь и стрессы, следующие один за другим, опустошили его, подорвали моральные силы. Он медлил, не хотел покидать рейхсканцелярию. В итоге было решено создать два командования, на севере и на юге. На север выехали Дениц, Гиммлер. На юг — Геринг. Впрочем, Гиммлер о командовании уже не думал. Он ехал по своим делам. Произошли его встречи с представителем Всемирного еврейского конгресса Норбертом Мазуром, с Бернадотом.
Мазуру он пообещал прекратить истребление евреев, не эвакуировать лагеря, долго объяснялся, что всегда был противником расовой политики. (Хотя, когда Шелленберг перед визитом Бернадота предложил в качестве очередного акта доброй воли освободить тысячу полек из Равенсбрюка, ему пришлось доказывать рейхсфюреру «высокие расовые качества поляков» — дескать, на своей жене испробовал). Бернадота Гиммлер опять просил связаться с Эйзенхауэром. Предлагал мир на западе с продолжением войны на востоке. Но письменные полномочия дать по-прежнему остерегся. И граф на прощание сказал Шелленбергу: «Рейхсфюрер не отдает себе отчета в том, каково действительное положение дел. Я больше не могу ему помочь. Ему следовало бы взять в свои руки судьбу Германии сразу же после моего первого визита, а вы, Шелленберг, поступили бы куда разумнее, если бы подумали о себе самом».
21 апреля вошедшая в прорыв танковая армия Рыбалко захватила германский генштаб в Цоссене — со всеми узлами связи, бункерами, центрами управления и планирования. Кое-что впопыхах успели взорвать. При этом главный узел связи уцелел, но был засыпан, и в нем оказались погребены четыре немецких солдата. Сбили замок с помещения буфета, нашли ящики с вином и перепились. Через некоторое время
Эдельвейс — генералу Кребсу: Вручить немедленно. Отсутствием всякой информации вынужден ориентироваться обстановке радиопередачами англичан. Сообщите обстановку. Введите курс дальнейших действий. А-19.
Ответ: Вручить не могу. Вызвать кого-либо тоже. Погребены могиле…
Эдельвейс: Что за глупые шутки? Кто у провода? Немедленно вызвать старшего офицера. А-19.
Ответ: Офицер насалил пятки. Все насалили пятки. Замолчи, надоел.
Эдельвейс: Какая пьяная скотина отвечает? Немедленно позвать дежурного офицера! У провода генерал!
Ответ: Поцелуй в… свою бабушку, вонючее дерьмо… заткнись.
К аппарату У-16, требует М-11: Весьма срочно.
Ответ: Не торопись в петлю.
М-11: Не понял, повторите.
Ответ: Не торопись в петлю, вонючий идиот… Все драпанули. Над нами ходят иваны. К тебе еще не пришли?
М-11: Снова настаиваю на связи с Кребсом. Сообщите обстановку Берлине.
Ответ: В Берлине идет мелкий дождик. Отстань.
М-11: Кто со мной говорит? Назовите фамилию, звание.
Ответ: Подавись… Надоел. Все удрали. Понял? Танки иванов над нашей головой.
Подобное сумасшествие, казалось, охватывало и весь рейх. В связи с потерей управления генералы уговаривали Гитлера покинуть Берлин. Сообщали, что последние дороги вот-вот могут быть перерезаны. Из города уже шло массовое бегство населения. Но фюрер отказался. Сказал, что все его предали, и он останется до конца, лично возглавит оборону и встретит в столице свой конец. Мол, лучше уж тут, чем скитаясь где-нибудь по лесам. В бункер перебрался от бомбежек Геббельс с женой и шестью детьми. Другие разъезжались.
Уехал Риббентроп, наобещав «дипломатический переворот» (на самом деле засел в своем имении и стал подыскивать укрытие, где залечь. Тем же занимался Лей). Отбыли на юг Кейтель и Йодль, чтобы организовать там новое командование. В Баварию вылетел начальник штаба Гиммлера Бергер, ему фюрер поручил эвакуацию или умерщвление «именитых» пленных и заключенных, чтобы не попали в руки союзников. Туда же отправился Кальтенбруннер. Мюллер по приказу Гиммлера остался в Берлине старшим начальником от РСХА — на него возлагалось общее руководство полицией и силами безопасности. Когда русские повели штурм Берлина, он тоже перебрался в бункер рейхсканцелярии.
Но атмосфера в этом бункере все больше напоминала мрачную фантасмагорию. Сами собой рождались какие-то надежды, химеры, раздувались слухами. Нацистские руководители вчитывались в старые гороскопы, выискивая там утешительную информацию. Например, два из них, составленных известными астрологами в 1918 и 1933 гг. (для Гитлера, в день прихода к власти), предрекали, что хуже всего Германии придется в апреле 1945-го, потом наступит затишье, а в августе снова возобновится война — и тогде же наступит мир. Потом Германии предстоят трудные года, а с 1948-го вновь пойдет возрождение. Что ж, как ни удивительно, все верно. Но только самих нацистских лидеров это уже не касалось.