Агенты Берии в руководстве гестапо
Шрифт:
В рейхсканцелярии после смерти Гитлера дисциплина рухнула. Некоторые офицеры и сотрудники перепивались до бесчувствия — будь что будет. Многие советовали принять капитуляцию. Но против выступил Борман. Сейчас он стал цепляться за надежду прорваться. Он еще рассчитывал со своими талантами интригана пристроиться к новой власти и известил Деница, что вскоре прибудет к нему «с подробными инструкциями». То есть намеревался выступить в роли «доверенного лица» покойного фюрера, опять стать кем-нибудь вроде «серого кардинала». Поэтому отрицательный ответ советскому командованию тоже дали не сразу. Тянули время — весь день оставшиеся в бункере дееспособные люди готовились к прорыву.
Только в 18
Все кто мог, собрались прорываться. Шеф «Гитлерюгенда» Аксман, начальник охраны Гитлера группенфюрер СС Раттенхубер, статс-секретарь Науманн, вице-адмирал Фосс, шофер фюрера Кемпка, его пилот Бауэр, адъютант Бетц, остатки охраны и «подарочного» батальона гитлерюгендовцев — всего около 500–600 человек. Выступили, когда стемнело, в 22 часа, пробираясь к месту, где еще держалась группа танков бигаденфюрера Монке. По незатопленному тоннелю метро прошли от станции Вильгельмштрассе к Фридрихштрассе. Около трех часов ночи стали продвигаться с танками. И на углу Фридрихштрассе попали под сильный огонь. Некоторые танки были подбиты, следующие за ними пешие люди рассеяны. Пытались просачиваться и пробиваться группами, другими улицами и переулками. И всюду натыкались на русских. Многие были убиты или ранены. Аксман, блуждая в развалинах под режущими воздух очередями, наткнулся на тела Бормана и Штумпфеггера под мостом, где Инвалиденштрассе пересекает железнодорожные пути. Контуженого Кемпку укрыли из жалости польские девушки. Раттенхубер, Фосс, Бауэр, Монке были выловлены и взяты в плен советскими войсками.
Гибель Бормана долгое время оспаривалась. Но в 1972 г. на том месте, которое указал Аксман, нашли два скелета. Экспертиза их сумела идентифицировать по зубным протезам, коронкам и другим признакам Это были Борман и Штумпфеггер. Между зубами Бормана обнаружили осколки стекла — поняв, что пройти не получится, он не захотел попасть в руки русских и разгрыз ампулу с ядом. А в 1998 г. была проведена генетическая экспертиза, сравнение ДНК с родственниками Бормана, подтвердившая, что это его останки.
В рейхсканцелярии после ухода на прорыв осталось всего несколько десятков человек. Одни валялись пьяные, другие, как Кребс, кончали самоубийством. А генерал Вейдлинг утром 2 мая выслал парламентеров и отдал приказ о капитуляции остатков берлинского гарнизона. Среди тех, кто оставался в рейхсканцелярии, Мюллера не было. И в попытке прорыва он тоже не участвовал. Он просто… исчез…
Ну а альпийский район Баден-Вюртемберга попал в зону оккупации французской армии Делатра де Тассиньи. То ли получив информацию, что на берегу Боденского озера укрываются неизвестные, то ли просто обследуя местность, французская военная полиция 3 мая добралась до Брегенца, и неподалеку, в горной избушке, обнаружила группу людей. К французам вышел Сукулов и объявил, что является советским разведчиком, а Паннвица и еще нескольких человек, бывших с ним, представил как участников германского движения сопротивления. В качестве доказательств он предъявил передатчик, радиограммы из Центра. Паннвиц подтвердил, что принимал участие в операции, организованной СССР — да еще и дипломатично добавил, что проводилась она «совместно с Францией». Они потребовали
7 июня 1945 г. они вылетели в Россию. По свидетельству Треппера, встречавшегося с ними на Лубянке, гауптштурмфюрер Паннвиц прибыл с Сукуловым и своей секретаршей, в целости и исправности передал радиостанцию и еще 15 чемоданов ценнейших документов. В том числе полные списки гестаповской агентуры на территории СССР, дипломатические шифры других государств и даже сверхсекретный код англо-американской правительственной связи. Ясное дело, что такие материалы обычный капитан-контрразведчик, начальник зондеркоманды, ну никак не смог бы собрать самостоятельно. Они могли попасть к нему только из Берлина. Скорее всего, когда Мюллер уничтожал и эвакуировал архивы гестапо.
После занавеса…
Когда завершается трагедия в театре, все ее участники потом выходят на авансцену, вместе и поочередно, кланяются публике, срывают аплодисменты и вызовы на «бис». Иногда, правда, их и освистывают, но это редко — в театры обычно ходят люди культурные, а уж тем более на трагедии… Что ж, хотя мы с вами отследили трагедию не театральную, а историческую, я тоже попрошу еще раз предстать перед вами тех, кто так или иначе фигурировал на страницах этой книги. Итак…
ГЕНРИХ ГИММЛЕР. Как уже отмечалось, после смещения со всех постов Геринга он чувствовал себя без пяти минут главой государства. 30 апреля Дёниц получил радиограмму Бормана, объявляющую Гиммлера заговорщиком и требующую действовать «молниеносно и с несгибаемой твердостью». Дёниц смутился: попробуй-ка действовать «с несгибаемой твердостью» в отношении рейхсфюрера СС! Во исполнение приказа он все же поехал к Гиммлеру, разместившему свою ставку в городе Любек. Тот даже и принял гросс-адмирала не сразу, для солидности помурыжил в приемной. И Дёниц ограничился лишь вежливым вопросом: соответствует ли действительности, что Гиммлер пытался через шведов связаться с Западом? Рейхсфюрер ответил — нет, не соответствует, и Дёниц счел за лучшее удовлетвориться.
Но уже вечером того же дня пришло сообщение, что Дёниц назначен преемником фюрера. И теперь уже он вызвал к себе Гиммлера. Предпринял меры предосторожности, окружил дом командой своих верных подводников, а на письменный стол под бумаги положил браунинг. Когда он дал прочитать рейхсфюреру телеграмму, тот побледнел, задумался… Но быстро совладал с собой, поздравил Деница и спросил: «Разрешите мне быть вторым лицом в государстве?» Ответ был отрицательным. Гросс-адмирал тактично объяснил, что будет создавать «аполитичное» правительство.
После того, как все его надежды на власть рухнули, Гиммлер попытался скрыться, пробраться в родную Баварию. Он сбрил усы, переоделся в рядового полицейского, нацепил черную повязку на глаз. Разумеется, используя неограниченные возможности своих служб, позаботился обзавестись безупречными документами. 21 мая на английском КПП между Гамбургом и Бремерхафеном, по иронии судьбы, стояли русские солдаты, то ли из пленных, то ли из «Остгруппен», перешедшие в британскую армию. Мимо катился непрерывный поток беженцев. Показывали солдатам какие-нибудь рваные бумажные справки, а у большинства документов не было вообще. И их пропускали. Гиммлер же предъявил новенькие, непотрепанные корочки. Это вызвало подозрение. Его задержали. Направили в лагерь. Может, еще обошлось бы, мало ли кого задерживали на КПП? Но нервы у рейхсфюрера не выдержали. Он потребовал встречи с комендантом и объявил: «Я — Генрих Гиммлер, имею важное сообщение для фельдмаршала Монтгомери».