Агенты Разума
Шрифт:
– Нет, – Бэлтрис глубоко вздохнула. – Как мы и договаривались, сама я не приближалась к комплексу. Но я нашла нескольких выживших стражников Палдора и отправила их обратно на разведку. Как ни крути, а ячейка потеряна, босс. Палдор, Севриен и Ирина начисто лишились разума, архивы сгорели… Не осталось ничего полезного.
Теззерет закричал, проклиная имя Белерена на полудюжине языков, обещая умертвить сотнями разных способов и самого молодого мага, и всех тех, кто давал ему приют, и даже тех, кто удостоил его хотя бы добрым словом или сочувственным взглядом. Под могучими ударами металлического кулака стол покрылся паутиной трещин, и из недр колдовского механизма потек зловонный
Но больше ничего не случилось, и буря улеглась так же внезапно, как и разразилась. Лишь краснота лица изобретателя и играющие на его скулах желваки свидетельствовали о том, что за фасадом спокойствия все еще бушует ярость.
– Будь он проклят…, – пробормотал Теззерет, исчерпав все свои более цветистые ругательства. – Ячейка Равники была одной из лучших. Ты хоть знаешь, как тяжело было ее организовать?
– Вообще-то да. Я сама участвовала в этом, – напомнила Бэлтрис, но Теззерет сделал вид, что не услышал ее.
– За что? – возопил он, обращаясь к самой Мультивселенной. – Почему он выполз из своей норы именно сейчас?
На сей раз Бэлтрис сочла разумным промолчать.
Теззерет испустил тяжелый, горестный вздох человека, понесшего невосполнимую утрату.
– Беда в том, что я был слишком добр. Добр и ленив. Мне следовало усерднее искать его все эти годы, и прикончить, пока он еще не стал такой занозой в заднице.
Именно это я и говорила, причем много раз, заметила про себя Бэлтрис.
Раздался еще один вздох, и комната наполнилась эхом отрывистых ударов металлических пальцев по столу. А затем Теззерет внезапно замер и уставился перед собой отсутствующим взглядом, который Бэлтрис видела уже не раз.
– Кто? – спросила она.
– Камигава, – пробормотал изобретатель спустя мгновение. – Только этого мне и не хватало. Клянусь, если этот проклятый крысиный шаман опять помешал отправке груза…
– Может, мне с этим разобраться? – предложила Бэлтрис.
– Нет, – ответил он. – Этим займусь я. По крайней мере, это даст мне время подумать.
Комната, в которой очутился Теззерет, была богато украшена. Шелковые занавески ярких оттенков, подобранных так, чтобы идеально оттенять более темные ковры, красовались на стенах и прикрывали дверные проемы. Бумажные фонарики освещали помещение приглушенным, но ровным светом, а от витавшего в воздухе аромата благовоний едва не кружилась голова.
Перед ним, низко кланяясь в знак глубочайшего почтения, стояла молодая на вид женщина, облаченная в темное кимоно. Ее распущенные волосы были заправлены за уши, и их серебристый оттенок вкупе с узким лицом женщины намекал на то, что среди ее далеких предков имелись цуки-бито, люди луны. Став уже третьим лидером ячейки Камигавы за все время ее существования, она унаследовала опасный пост, и Теззерет, откровенно говоря, не питал особых иллюзий насчет ее долгосрочных перспектив. Шаман Нэдзуми-Кацуро не только не простил нападения, в результате которого погиб его сегун, но и убил примерно полдюжины агентов Консорциума, а также замучил до смерти предыдущего лидера ячейки, пытаясь заставить Теззерета встретиться с ним лично. Его последнее послание было адресовано уже «Железнорукому Императору», из чего можно было сделать вывод, что он многое узнал во время допросов предыдущего лейтенанта.
Теззерету, само собой, не пристало иметь дело с крысой. Рано или поздно ячейка разберется
– В чем дело, Каори? – угрюмо спросил он, разглядывая обломки трубок на стене. – Ты же знаешь, как сложно его заменить.
– Примите мои глубочайшие извинения, мой господин, – пропела она, и ее мелодичный говор потонул в жужжании разбитого механизма, – но здесь есть некто, желающий поговорить с вами. Когда-то вы уже нанимали ее, и она клянется, что обладает сведениями, которые вы обязаны услышать лично. Она утверждает, что не знала другого способа связаться с вами.
– Неужели? – Теззерет нахмурился, но затем кивнул, когда одна из занавесок на дальней стене распахнулась, и в комнату из прилегающего коридора вошла гостья.
– Так-так. Лилиана Весс.
– Теззерет, – коротко поприветствовала она.
– И чем же мы обязаны…
– Прошу прощения, но мне некогда обмениваться любезностями, – перебила она. – У меня мало времени, меня скоро хватятся.
– Хорошо. Я подозреваю, что это действительно важно, раз ты осмелилась вызвать меня таким способом.
– Как сказать. По-твоему, Джейс Белерен – это достаточно важно?
Теззерет наклонился вперед, как охотничий пес, взявший след.
– Ты знаешь, где он?
– Не совсем, – солгала она. – Призраки, сообщившие мне о нем, не стали вникать в подробности. То ли сами не знают, то ли решили не говорить мне. Но они многое поведали мне о том, чем он занимается сейчас, и что делал раньше, так что я, пожалуй, знаю, как его выманить.
***
Над Комариным переулком зашло солнце – точнее, солнце зашло на одном конце Комариного переулка, поскольку протяженность самой длинной улицы Равники была столь велика, что закат и восход никогда не наступали одновременно с двух ее сторон. Здесь, на уровне земли, под паутиной мостов и подвесных дорог, под высокими шпилями и парящими платформами, улицы были неухоженными, а строения – мрачными и зачастую крайне ветхими. Среди них, словно жирные пауки, примостились бордели, игорные дома и бары, где подавались напитки, недоступные или запрещенные на верхних уровнях. Комариный переулок просто не мог не быть таким длинным, ведь где-то на его протяженности любой пришлый смельчак или глупец имел шанс отыскать любые мыслимые товары и услуги, а также несколько таких, которые никакой здравый ум не в силах даже вообразить.
Конечно, при условии, что он сумеет прожить здесь достаточно долго.
Двое человеческих мужчин и одна гоблинская женщина сидели в тускло освещенном закутке одной из множества безымянных таверн «ночного конца» Комариного переулка. Пол покрывала грязь, а стол был усыпан остатками предыдущей трапезы. Эль оказался настолько разбавленным, что им проще было захлебнуться, чем напиться, еду до подачи на стол, кажется, трогал кто угодно, кроме повара, а свежая лужа рвоты на полу даже улучшала общую атмосферу.
Но это все не имело значения, поскольку никто не ходил сюда затем, чтобы есть и пить.
Теззерет, который благоразумно даже не притронулся к своей кружке неизвестно с чем, извлек из поясной сумки маленький кожаный мешочек и бросил его через стол. Гоблинка схватила его, развязала и принялась изучать золотую пыль внутри. Она моргнула, чихнула и что-то утвердительно пробормотала своему напарнику.
В отличие от гоблинки и даже от самого Теззерета, которые выглядели так, словно родились и выросли здесь, второй человек имел аккуратно зачесанные назад рыжие волосы, был безукоризненно выбрит и одет по последней моде, в черную тунику и лосины оттенка красного вина. Даже его ногти были ухоженными.