Агитбригада

Фонд А.

— Ну, предположим, в это я кое-как, с натяжкой, поверить ещё могу, — скептически сказал я, — А Василия тогда за что он убил?

— Перед смертью Анфиса проболталась ему, что знает кое-что про Лазаря такое, что тот станет её рабом. Она хотела вызвать у Василия интерес хоть таким вот нехитрым образом. Василий тогда её не послушал, прогнал. Когда Анфису убили, он пошел к Лазарю поговорить и выяснить, что такого знала о нем Анфиса. И этим подписал себе приговор.

— Хм… — задумался я, — а бабка Фрося подглядывала за ним

и засекла, как он магичит. И привела агитбригадовцев.

— Да, очевидно она ещё чем-то его донимала и вот он не выдержал, — согласился Енох.

— Но я одного только не пойму, — не сдавался я, — как он мог всё это время творить волшбу или как оно там правильно называется, и Серафим Кузьмич его ни разу не увидел? Вы же не видели, Серафим Кузьмич?

— Нет. Не видел, — виновато развёл призрак руками.

— Всё просто, — усмехнулся Енох, — Лазарь ему глаза отводил.

— Выходит, Лазарь знал, что в доме Сомовых живёт Серафим Кузьмич? — удивился я.

— Не обязательно, — сказал Енох, — даже скорей всего нет. Обычное охранное заклинание.

И я понял, что вопросов у меня к Еноху прибавилось.

— Но как он магичил? — не мог взять в толк я, — магии же нету.

— Нету, — подтвердил Енох. — Но сила Слова есть.

И я вспомнил, что говорил мне священник.

— Молитва? — уточнил я.

— Определенная комбинация слов имеет силу, и может воздействовать, — подтвердил Енох. — Молитва в том числе.

— А откуда он это всё знает?

— Скорей всего у него были какие-то записи. Или книга, — предположил Енох и спросил Серафима Кузьмича, — была у Лазаря книга, которую он прятал и читал по ночам?

— Была, — подтвердил Серафим Кузьмич, — синяя такая.

У меня аж руки затряслись.

— А где она? — спросил я, аж подпрыгивая от нетерпения и желания увидеть волшебную книгу.

— Да он её обычно за клуней, под кровлей прячет.

— Так что же мы здесь сидим! — вскочил я, — нужно же найти её!

— Может, не надо оно тебе, Генка? — попытался остановить меня Енох. — Вся эта волшба и чернокнижие ещё никому счастья не принесли, поверь.

— Я не собираюсь шаманить! — возмутился я, — мне нужно понимать, что происходит, раз уж я вижу призраки и могу с вами напрямую общаться.

— Мы не призраки! — рассердился Енох, а Серафим Кузьмич неодобрительно крякнул.

— Неважно! — отрезал я и сказал Серафиму Кузьмичу, — ведите меня скорей к клуне! Показывайте!

Через несколько минут я вытащил синюю книгу из-под кровли клуни и с предвкушением провёл рукой по истёртой бархатной обложке — с этой книгой я теперь ого-го!

Я наобум раскрыл её и невидяще уставился на текст. Не может быть! Дрожащими руками я перелистывал страницу за страницей, и ещё, и ещё…

Вот это облом!

Книга была… на латыни…

Глава 19

— Что там написано? Что? —

заволновался Серафим Кузьмич, заглядывая мне через плечо. Он не умел читать и не мог понять, почему так ехидно хохочет Енох, а я злюсь.

— Не знаю! Это латынь! — возмутился я, раздраженно перелистывая страницы.

— Ну, а чему ты удивляешься? — хмыкнул Енох, — европейская культура в этом плане намного сильнее, чем ваша славянская. Чернокнижие Европы там опережает всех, ну, разве что, кроме индийских магов и персидских знахарей. Хотя в своё время замечательной силы были месопотамские жрецы разных культов.

— Да мне как-то по-барабану, кто там кого опережает, — нахмурился я, — но латынь! Латынь! Это какая-то насмешка! И вот что мне теперь делать?

— Ничего, — «утешил» меня Енох, — будешь жить и дальше, как жил. А книгу эту нужно уничтожить…

— Ну уж нет! — нахмурился я и сунул книгу за пазуху.

— Ты всё равно не знаешь латыни, читать не сможешь, а, следовательно, она бесполезна для тебя, — поддел меня Енох. — А вот попадёт к кому-то нехорошему в руки, и будет как с Лазарем.

— Не попадёт, — буркнул я, — теперь она моя.

— Получается, Лазарь-то знал эту вашу латынь? — подал слово ранее молчавший Серафим Кузьмич.

— Угу, — мрачно кивнул я.

— А что это за язык такой? — не унимался старик.

— Это нынче мертвый язык, — снисходительно пояснил Енох, — но у них там, в Европах, все службы католические на этом языке происходят.

— А Лазарь откуда мог знать мёртвый язык? — удивился Серафим Кузьмич. — вряд ли он бывал в Европах, на него глянешь — обычный сиволапый селянин.

— Скорей всего именно поэтому он и поступил в институт на агронома, — задумался я, — в некоторых вузах не только названия растений и животных по латыни студентам зубрить надо, но и краткий курс латинского языка есть. А даже если и нет, то в библиотеке учебники и словари по любому должны быть.

— И где ты эти словари и учебники возьмешь? — подколол меня Енох, — в Европу в ближайшее время ты не попадёшь, в институт тоже не поступишь, сперва хоть двойки свои исправь. В магазинах вряд ли книги на мёртвых языках имеются, сейчас там всё больше «Капиталы» да «Антидюринги».

Я задумался. А ведь он, чертяка такой, прав.

И вот что мне делать? Я, конечно, поищу словари в магазинах, но не думаю, что там что-то есть. В городской библиотеке тоже ловить нечего — там все старые книги сожгли, а новодел не представлял для меня интереса.

— Буду, значит, искать учителя латыни, — неуверенно сказал я. — Сейчас этот предмет в школах не ведется, но раньше в гимназиях, говорят, был. Так что мог остаться какой-нибудь старый учитель.

— Сомневаюсь, — не разделил мой оптимизм Енох, — их всех во время Революции перестреляли, а кто успел — тот за границу сбежал. А пролетариат латынь точно не знает. Незачем.